Обломок Вавилонской башни
Шрифт:
– Где мотаешься? – Майя вытирает глаза кулачками.
– Раненых возил, – неосторожно признается Георгий.
– Каких раненых? – замирает жена. Ее настежь открытые большие глаза сверкают влагой.
– Ну, в общем, зацепило там пару солдат…
– Ой, Гарик, я боюсь! – всхлипывает Майя и опять повисает на шее мужа.
– Только не канючь, пожалуйста! Все будет нормально, – раздражается Георгий. – Я был в городе, у своих стариков. Они сказали, что с твоими созванивались. Тебе привет. У них все хорошо…
Он стоит в
– Значит, так. Я в полку. К окнам не подходи – вдруг какая-нибудь пуля-дура! За Тамаркой смотри! Я побежал, – и стучит сапогами по ступеням.
– А поесть?! – кричит в распахнутую дверь Майя.
– Я поел дома! – доносится с лестницы.
– Дома… – повторяет тихо Майя. – А я где? – и закрывает дверь.
VII
Всклокоченный Сашка Иванченко в оружейной комнате копошится над патронными ящиками.
– Наконец-то! – вскидывает он лохматую голову, увидев Чихорию и его солдат. – Где ты лазишь? Мы уже тут подумали, что вы в плену или «пали смертью храбрых».
– Раненых в госпиталь возил, – оправдывается перед ротным Георгий.
– Оружие все на месте? – наседает Иванченко.
– Все.
– Кто ранен? – доходит, наконец, до Сашки.
– Рамазанов и водитель.
– От блин! Этот Рамазанов!.. – сердится Иванченко.
– У него серьезное ранение – две пули в грудь. Как бы концы не отдал, – объясняет Чихория.
– Только этого не хватало. Пол-Дагестана родни с кинжалами съедется на разборки. – Сашка устало садится на ящик с патронами. – Ставьте оружие в пирамиды! – командует столпившимся у дверей солдатам.
– Какая тут обстановка? – переводит стрелки разговора Георгий.
– Обстановка военного психоза! Не знаешь, какая обстановка! – бурчит ротный. – Без конца звонки, построения и совещания…
– А кого ж тут строить, если все на охране объектов? – удивляется Чихория.
– Во-первых, не все. А во-вторых, к вечеру весь полк будет в сборе.
– А взвод Невестина? Он же на подстанции! – поднимает брови Георгий.
– Кончилась охрана объектов. Всех наших меняют внутренние войска и милиция. Взвод Невестина и все прочие скоро будут тут. Короче, общий, а затем – «труба трубит, откинут полог и где-то слышен сабель звон…»
– Не понял? – опять вскидывает брови Чихория.
– Щас поймешь, – Сашка показывает глазами на солдат, бряцающих автоматами у шкафов. – Так! – привлекает ротный к себе внимание подчиненных. – Всем привести себя в порядок и приготовиться к построению на обед! Сразу после обеда – чистка оружия в течение получаса. Затем – все на отрывку окопов! Понятно?!
– Понятно! – гудят солдаты и вытекают из оружейной комнаты.
– Короче, – вполголоса говорит Иванченко, когда ружейка пустеет. – Как я тебе и говорил, идем на Чечню.
– Когда? – не удивляется Георгий и трогает двумя
– А хрен его знает! Дана команда – ждать команду, а пока будем окопы рыть вокруг городка. – Сашка вздыхает и лезет в карман за сигаретами. – Это жопа, – задумчиво добавляет он.
– Никакая не жопа, – тоже достает сигареты Чихория. – В принципе это правильно. С этим чечено-ингушским кодлом надо кончать. Иначе никогда покоя не будет. – И смотрит сквозь стену вдаль, где Святой Георгий летит на белом коне карать врагов…
После обеда, выгнув к плачущим тучам горбы мокрых спин, солдаты машут лопатами. Замешенная с камнями глинистая земля чавкает под сапогами. Траншеи, как черви, ползут вдоль границы военного городка.
Сквозь черные деревья виден поселок, где живут в основном ингуши. Над деревьями кружит воронье. Птицы мечутся в сером воздухе, оглушенные стрельбой. Сизый дым липнет к их крыльям. В поселке ревут моторы, захлебываются лаем собаки, грохочут взрывы гранат и трещат автоматные очереди. Чихория смотрит сквозь черные деревья, раздутые осенними ветрами. Он угадывает, что творится в поселке. Там творится нечто страшное. Георгий хочет побывать там, но приказано рыть окопы и никуда не вмешиваться.
Взвод лейтенанта Невестина, замененный внутренними войсками, вернулся с подстанции, и Сергей стоит рядом с Георгием, следя за мечущимися в небе воронами. Его солдаты тоже роют окопы.
– Там какой-то ужас, – говорит бледный Невестин.
Чихория вздыхает и пытается распутать шевелящийся клубок сомнений. Клубок ворочается внутри тела и бередит нутро.
Невестин, с юным красивым лицом, смотрит на поселок, напрягая слух. Солдаты машут лопатами. На брустверы окопов тяжело падают мокрые комья земли.
– Там кто-то идет, – говорит Сергей.
– Где? – поднимает голову Георгий.
– Вон там, – показывает рукой Невестин.
Сквозь черные деревья видны люди. Их человек десять. Они быстро приближаются. Вскоре их уже можно различить. Это женщины и дети. Они почти бегут, иногда оглядываются назад. Детвора держится за юбки матерей, чтоб не отстать. Чихория и Невестин замечают, что за первой группой идет другая, а дальше и третья.
Издали они выглядят, как раздробленная колонна похоронной процессии.
Солдаты перестают копать и, опершись на черенки лопат, смотрят на приближающихся людей. Оба офицера стоят на выросшем бруствере окопов и напрягаются. Сжимаются какие-то пружины внутри их тел. Все молчат, глядя, как накатывается на окопы угрюмая, безмолвная, темная волна людей.
К остолбеневшему Невестину подбегает женщина без возраста в черном платье и с младенцем на руках, закутанным в синее грязное одеяльце. Она резко бросает куль со своим ребенком на грудь офицеру. Невестин невольно подхватывает на руки сверток и, выкатив глаза, смотрит в перекошенное злобой лицо матери.