Обнаженная и мертвец
Шрифт:
– Я надеюсь, что у него веская причина, – ответил гигант.
Игнорируя его, я повернулся к девушке и спросил:
– Здесь жила Нина Росс, не так ли?
– Она живет здесь и сейчас, – с улыбкой ответила девушка.
– Увы, нет! Нина Росс убита сегодня на рассвете. Они переглянулись, и Крейстал загремел снова:
– Это не полицейский! Это сумасшедший! Он, должно быть, убежал из клиники!
– Замолчи, Джонни, – приказала девушка дрожащим голосом. Темные глаза мгновение смотрели на меня. – Мне кажется,
– В самом деле? – спросил я с интересом. – Что же заставляет вас так думать?
– Нина Росс – это я, – ответила она.
3
Служащий морга Чарли Кетц был вынужден оставить работу, так как больше не мог выносить компанию своих особых гостей, и впал в депрессию.
Новый служащий Рерих Холт был коротенький и жирный тип. Он улыбался всем и всегда и был похож на переодетого Керубино. Холт по-своему был усерднее, чем Чарли Кетц.
Он появился со своей обычной улыбкой на устах, энергично вытирая руки с таким довольным видом, как будто у него была очень приятная работа.
– Счастлив снова видеть вас, лейтенант! – воскликнул он пронзительным голосом.
– Привет, Рерих! – ответил я без особого энтузиазма. – Представляю вам мисс Нину Росс.
– Рерих Холт, – сказал он, повернувшись к девушке.
– Здравствуйте, господин Холт, – ответила она серьезно.
Улыбка Рериха стала мало-помалу меркнуть.
– Вы что-то путаете, лейтенант, – снисходительно сказал он. – Я только что устроил Нину Росс в одном из ящиков холодильника.
– А разве вам известно, кого вы положили в ящик? – резко спросил я.
– Надеюсь, что мисс Росс поможет нам выяснить это.
– Вы хотите сказать, что убили не ту девушку, которую надо? – воскликнул он, и его глаза стали как блюдца.
Я услышал, как девушка судорожно икнула и подавила в себе желание немедленно удушить этого человека его же подтяжками. Он, должно быть, прочитал это зловещее намерение на ее лице, так как побледнел и на несколько секунд забыл о своей улыбке. Дрожащим голосом он спросил:
– Я сказал глупость, лейтенант?
– Ты – кусок сала и безмозглый дурак, – прорычал я. – Закрой свою пасть!
Я почувствовал нежное прикосновение прелестной ручки к своему локтю.
– Прошу вас, лейтенант, – вмешалась Нина Росс, – не будем говорить об этом.
– Пойдемте поглядим на ваши ящики, – буркнул я Рериху, который так усердствовал, что чуть не растянулся, показывая дорогу. Несколько минут спустя он осторожно снимал простыню с незнакомки, устремив на меня взгляд, полный уважения.
– Час назад доктор Мэрфи констатировал удушение, – униженно объявил он. – Надо ли предупредить его, что произошла ошибка в опознании личности?
– Уж не знаю, как мне вас благодарить, Рерих. Может быть, я был должен…
– Лейтенант, – настойчиво шепнула Нина.
Я повернулся к ней и заметил, что ее лицо покрылось
– Я знаю ее… Если можно, выйдем отсюда… Мне кажется, что если я останусь здесь еще минуту, то потеряю сознание.
– Ну конечно!
Я взял ее под руку и помог ей выбраться наверх, на солнце.
– Теперь лучше, – объявила она. – Возможно, это от неожиданности. Увидеть Диану в таком положении… Я впервые вижу труп, лейтенант. А когда дело касается человека, которого знаешь…
Я прервал ее: «Диана?»
– Да. Диана Эриот, – уточнила она.
– Она была из семьи некоего Джеймса Эриота?
– Я ничего об этом не знаю, – задумчиво сказала она. – Мне кажется, что она как-то говорила о своем дяде Джеймсе. Возможно, этот тот самый человек.
– Она ваша подруга?
Она кивнула.
– Я познакомилась с ней примерно год назад, она позировала мне. Я художница по костюмам, модельер… – ответила она на мой вопросительный взгляд. – Диана была профессиональной моделью. Хорошей моделью. Она часто позировала мне, и мы подружились. Я не могу поверить, что она умерла, – прибавила она прерывающимся голосом.
– Когда вы видели ее в последний раз?
– Должно быть, месяца два тому назад. – Она нахмурила брови, стараясь сосредоточиться. – Однажды вечером, очень поздно, Диана пришла ко мне и сказала, что у нее серьезные неприятности. Она сказала, что должна немедленно уехать, и попросила у меня кое-что из одежды и два чемодана.
– Вы дали?
– Разумеется. Она же была моей подругой.
– Она не говорила вам, куда она собирается поехать?
– Она считала, что для меня будет лучше не знать этого. Я никогда не видела человека в таком подавленном настроении, в каком Диана была в тот вечер.
Мы возвращались в Хилл вместе с Ниной. Я сел за руль и сказал ей:
– Я провожу вас, иначе ваш добрый друг решит, что вас похитили.
– Не следует воспринимать Джонни слишком серьезно, лейтенант, – ответила Нина с легкой улыбкой. – Он по природе ревнив и вспыхивает мгновенно.
– О, без сомнения, ревнив в отношении своих привилегий. В конце концов, это он трет вам спину, – сказал я несколько игриво.
Она покраснела от гнева и воскликнула:
– Совершенно точно!
– Тогда расскажите немного о Диане и ее друзьях.
– Она никогда ничего мне не говорила, – медленно сказала Нина. – Она была скрытна, и я очень скоро поняла, что она не любит говорить о своей личной жизни, разумеется, я и не настаивала.
– Она никогда не говорила вам о своем клейме? – спросил я с рассеянным видом.
– О своем… чего?
– О маленьких белых шрамах под левым коленом?
– Нет, никогда.
– И она никогда не пользовалась метлой, чтобы прилететь на вашу скалу? – Я почувствовал на себе взгляд темных внимательных глаз.