Обнаженная и мертвец
Шрифт:
– Синяки? – недоверчиво воскликнул я. – Какие синяки?
– У меня их было три, на очень видных местах…
– Вы, конечно, споткнулись, спускаясь по лестнице, – насмешливо сказал я.
– …и восемнадцать в менее видных местах, – закончила она ехидным тоном.
Я подумал, что лучше отказаться от борьбы! Сегодня у меня несчастливый день. Заплетающимися ногами я подошел к креслу и блаженно опустился в него. Аннабел пристроилась на уголке бюро, скрестила ножки и с беспокойством посматривала на меня. Положение было пикантным. Я рассчитал, что если склонить голову на пятнадцать сантиметров влево, то можно увидеть ножки Аннабел целиком. Вопрос был только в том, поверит ли
– Если у вас гипертонический криз, Эл, – сказала она любезным тоном, – постарайтесь, чтобы ваша голова склонялась вправо, или я ударю вас стальной линейкой.
– Вы с ума сошли! – воскликнул я с презрением. – Вы думаете, что у меня нет более важного дела, чем восхищаться вашими ножками?
– Если бы я носила шарф, то вы полдня потратили бы на то, чтобы рассмотреть мою шею.
Я попытался изобразить непонятого страдальца, всем своим видом показывающего, что он ее прощает, уважает и обожает и т. д. Маневр был очень трудным, и посреди этого упражнения я потерял контроль за верхней губой. Судя по взгляду Аннабел, я угадал, что похож на типа, оказавшегося в гареме в тот момент, когда пятьдесят новых фавориток, полных желания, растянулись на своих диванах. Бросив всякие, поползновения, я зажег сигарету. После трех затяжек я понял причину душевного дискомфорта, овладевшего мной по возвращению сюда.
– Бог мой, почему так тихо? – спросил я жалобно. – Где все остальные?
– Да, я забыла, что вас здесь не было в момент взрыва, – развязно сказала Аннабел.
Я не из тех мужчин, которые отказывают девушке в реплике, которую она ждет.
– Какого взрыва? – решительно спросил я.
Она удивилась.
– Значит, вы не слышали «Информационный бюллетень» сегодня после обеда, Эл?
Ее голос был полон сладкого сострадания. Я вздрогнул.
– Нет, я не слышал «Информационного бюллетеня». Что произошло?
– Весь город охвачен паникой. Что я говорю – «город»? Все графство, может быть, вся планета!
– Что такое? Русские объявили войну коммунистическому Китаю и попросили нас присмотреть за их атомным оружием? – предположил я.
– Это самое значительное событие года, – сказала она. – Орда журналистов прибыла в город самолетами, поездами, машинами. Сентиментальные молодые люди приехали на лошадях. «Девушка считала, что она одержима колдуньей – это ее труп нашли обнаженным с кинжалом в груди во дворе больницы, из которой она выписалась неделю назад! Девушка в маске, изображающей белую кошку с сатанинским выражением… Кошку – верную спутницу колдуньи…» Телевидение послало три группы репортеров, приехали около двух тысяч корреспондентов радио… Значит, мой милый Эл, вы не слышали об убийстве одной ненормальной, которое произошло сегодня утром?
– Попробуйте еще поговорить таким тоном, цветок Икибуса, и я вас раздену! – заметил я, холодно улыбнувшись. – И посмотрю, нет ли у вас какого-нибудь клейма, как у колдуньи.
– Девушка, способная спасти свою честь на вашем диване, легко защитится в таком большом учреждении, как это, – заверила она. – Вы пришли слишком поздно, Эл, и не застали самого веселья. Я хотела бы, чтобы вы были здесь, когда журналисты, разрушив баррикады, предприняли осаду святая святых! Шериф попробовал спрятаться под своим бюро, но, как вам известно, его объемы не позволяют этого сделать! У него начался нервный приступ, и он был не в состоянии ответить ни на один вопрос, которыми его бомбили. И вдруг сумасшедший звонок доктора Мойберга. Он тоже был в нервной депрессии. Орды журналистов взяли приступом ворота и, обезвредив сторожа,
– Хорошо, – сказал я, поднимая руки. – Я иду туда!
– Ну, – просияла оса, – если вам интересно узнать, где шериф, так он на месте происшествия, так же как и девяносто девять из ста защитников Парадиз-Лейн-Сити. Должна ли я назвать сотого, отсутствующего?
– Мне кажется, что патрон должен был передать что-нибудь мне перед своим отъездом, – пробормотал я.
– Я ждала, что вы меня спросите об этом, лейтенант, – воскликнула она с очаровательной улыбкой, прикрыла глаза, собираясь с мыслями, и прошептала:
– Сейчас, я хочу передать его распоряжение. Он сказал мне… «Вы скажете этому…» Я не думаю, что такая интеллигентная девушка, как я, могла бы позволить себе выражения, которые он употребил. «Вы скажете этому… этому… сыну, Уиллеру, что я выброшу его за дверь!» Это было только начало. Через пять минут он добавил: «Скажите ему, что я отдам его под трибунал за оставление поста! Я арестую его за сдачу территории противнику. Я дал приказ стрелять без предупреждения. Пять тысяч долларов тому, кто доставит шкуру этого Уиллера! Все мои сбережения тому, кто приведет его живым!» И, кажется, еще что-то подобное. В тот момент, когда толпа снова осадила его бюро, он прибавил еще такое, что… она щелкнула пальцами, – вот что! и воскликнула: – Он добавил: «Если мне еще раз в мое бюро, позвонят его женщины, я переведу его окружным полицейским на шесть месяцев!».
– Мне звонили женщины? – спросил я, снова обретя вкус к жизни.
– Во всяком случае, одна женщина, – уточнила Аннабел безразличным голосом, – если судить по ее тону, она из тех, с кем вы встречаетесь по ночам в том гнусном баре на железной дороге.
– Что она хотела?
– Каждый раз она спрашивала лейтенанта Уиллера и каждый раз говорила, что это срочно. Только лейтенанта Уиллера – и никого другого. Она даже не соглашалась назвать себя. Каждый раз она говорила, что позвонит еще, и периодически звонила.
– Может быть, она позвонит еще раз, – сказал я с надеждой. – Она, наверное, без ума от меня, как ты думаешь? Заметьте, что это нормально…
Резкий звонок телефона вырвал меня из кресла. С состраданием смотрела Аннабел, как я ринулся к телефону и схватил трубку.
– Служба шерифа, – задохнувшись, сказал я.
– Я должна поговорить с лейтенантом Уиллером, – ответил холодный женский голос. – Он здесь?
– Лейтенант Уиллер у телефона, – ответил я.
– Я стараюсь застать вас все послеобеденное время, лейтенант. Это очень срочно! – теперь голос стал теплее. Хрипловатый и вибрирующий звук ласкал ухо. – Это вы ведете следствие по преступлению, совершенному сегодня утром, лейтенант?
– Да, я.
– Я думаю, что могу сообщить вам некоторые факты, но при некоторых обстоятельствах, – голос превратился в интимный шепот. – Вы принимаете мои условия, лейтенант?
– Ваши условия будут моими, – ответил я с энтузиазмом, – я ни в чем не могу отказать вам… Какие условия?
– Мне трудно представить все ситуации и все детали, – прошептала она. – Я практически пленница в собственном доме, поэтому приехать должны вы, но не говорите им, что это я сама хотела вас видеть и что это по поводу убийства.