Обними меня
Шрифт:
– Что это вы такое печатаете, товарищ?
– Это устное народное творчество. Фольклор.
– Мат?
– А как иначе к фашистам относиться?
Аргумент был несокрушимый».
Рука,
– Да, я вас слушаю, – обратился я к офицеру.
– У вас есть оружие?
– В смысле? – растерянно ответил я.
– Огнестрельное оружие…
«Господи! Да, же!»:
– Да, у меня есть огнестрельное оружие.
Я давно заметил, что люди, в моменты волнения, вызванные неожиданным вопросом, отвечают словами, составляющими этот самый вопрос. Значит, волновался и я. Хотя, казалось бы… Все документы у меня в порядке. Но, признаюсь, с детства у меня был страх к людям в форме. Меня пугали, что «вот сейчас тебя заберет дядя-милиционер». Как-то даже было, что мама, волоча меня, малого и упирающегося, громко сказала эту пугалку. Благо, казалось ей, милиционер стоял рядом. Тот не преминул подыграть маме-красавице и, нагнувшись ко мне, протянул руки: «А ну-ка я заберу тебя, непослушного!». Напрудил я тогда
– «Вертикалка», двенадцатый калибр, и «горизонтал-ка» – шестнадцатый, – уточнил я в трубку.
– Я вас прошу, зайдите к нам с документами на оружие. Завтра в десять. Сейчас уже поздно.
«Я вас прошу?!»
– Да, конечно.
Я осторожно положил трубку на аппарат. Вернулась и муха к своим невидимым грядкам, раздраженная моим внезапным вторжением в ее жизнь.
– Вадим Семеныч! – крикнул я в открытую дверь кабинета.
– Да, – отозвалось, – бегу! Сейчас абзац закончу.
Семеныч незаменим. Есть такие люди. Работал он корректором текстов на русском языке в нашем небольшом издательстве. Кстати, он меня и научил всем специальным знакам при корректорской работе с текстом. Кроме того, был он завхозом и ведал профсоюзом. Умел достать «всё», решить любые проблемы и, самое главное, всегда мог поддержать словом, взвешенной мыслью. Ценил я его безмерно. Ну и дружили мы, конечно, часто сиживали семьями.
Конец ознакомительного фрагмента.