Оборотень на щите
Шрифт:
Под конец Света распрощалась с Хальстейном, пообещав прислать ему горячей еды. Затем выскочила из женского дома.
За дверью ее уже поджидал Сигульф, державший в руке фонарь с альвовым огнем. Угрюмо зыркнул, коротко буркнул:
— Люди остались внутри? Надо поговорить.
— Да, — отозвалась Света.
Деверь секунд десять сверлил взглядом Ингульфа, замершего справа от нее. Но тот не отступил и не ушел. И Сигульф наконец проворчал:
— Я Хальстейну не доверяю. Ты тоже не должна.
— Я не доверять, — пообещала Света. —
— Еще не очнулся. — Сигульф уставился недобрым взглядом на фонарь в своей руке. Глухо сказал: — Таскаю на случай, если наши светильники тоже начнут меняться. Чтобы учуять сразу… Ингульф, уберешь альвовы огни из опочивальни дротнинг.
Ингульф кивнул.
А в комнате у Хальстейна сейчас горят альвовы огни, припомнила Света. Но сказать ничего не успела, потому что Сигульф уронил:
— Странно, что подручные Хальстейна не пошли с ним в темницу, когда он решил повидать брата.
— Может, Хальстейн не хотеть показать, что опасаться Ульф, — пробормотала Света.
— Может, — хмуро согласился Сигульф. — Я поставлю у женского дома стражу, охранять тебя и Олафсона. Но волков придется часто менять. Люди теперь воняют ненавистью слишком сильно. У них давно не было хороших вестей, а нынешняя ночь добавила страху. Как бы не дошло до беды…
— Заткнуть волки нос? — неуверенно предложила Света.
Сигульф оскалился.
— Это как глаз выколоть. И второй зажмурить. Никто из волков на это не согласится. Нам не стоит тут засиживаться, вот и все. Люди в ярости после ранения Хальстейна, Ульф ушел на звериную тропу… и нам тоже надо уходить из Нордмарка. До Ульфхольма человеческие беды вряд ли докатятся, а девок можно найти и в южных землях. Корабли, чтобы туда доплыть, у нас есть.
Но мне надо остаться в Нордмарке, пролетело в уме у Светы. Чтобы альвы могли прислать весть. Уже ясно, какой выкуп они запросят. Видно, есть лазейка в том, как работает руна Чаши, Пертфу. Иначе все это теряет смысл…
— А завязли мы здесь, потому что брат решил спасти людей Эрхейма, — Букву "р" в последнем слове Сигульф раскатал в короткий приглушенный рык. — Женился на бабе невесть откуда, стал конунгом, полез в человеческие дела… не будь этой истории с тобой, Ульф сейчас носил бы гривну. И сидел бы дома, далеко отсюда.
Может быть, с обидой подумала Света.
Но кидаться ответным упреком — что без Ульфа она тоже сидела бы дома — не стала. Промолчала, глядя деверю в глаза.
Сигульф вдруг пригнул голову. По высокому лбу брызнула русая шерстка, поднимаясь от бровей.
— Вот чем кончилась женитьба Ульфа, — рыкнул он. — Полумертвый отец, сам Ульф под звериной шкурой… а мне придется защищать ту, что стала всему причиной. Стеречь, чтобы не досталась Хальстейну. Ты хоть поняла, что он хочет наложить на тебя лапу? Носительница дара…
— Лапа у него короткий, — отрезала Света. И пояснила: — Для меня. Сигульф, я не хотеть ругаться. Хальстейн тоже не хотеть. Я ждать. Может, Ульф вернуться? Это сделать альвы, это их
Света кивком указала на фонарь в руках деверя.
— На деньги. И повязка менять. Я думать, Ульфа они менять тоже. Если тебе придет весть от альвы — звать меня, Сигульф. Пусть волки смотреть в скалы, перед крепость. Может, кто-то оставлять руны. Надпись. Или кричать, сказать что-то…
— А менять они его будут на тебя, — выдохнул деверь, глядя из-под щетки русых волос, топорщившихся на лбу. — Так?
Не совсем, устало подумала Света. Затем ответила:
— Да. Но если нет меня, ты не горевать, верно? И потому звать меня, Сигульф.
Деверь почему-то отвлекся на Ингульфа — блеснул оскалом, одарив его разъяренным взглядом. Потом глянул на Свету и обронил:
— Нет. Никто из оборотней не променяет живую бабу на сородича, обернувшегося до конца. Мой брат ушел. А то, что бегает в звериной шкуре — его останки. Спи спокойно, дротнинг. Тебя никто не получит, ни альвы, ни Хальстейн. Я выполню волю брата, и со временем доставлю тебя в Ульфхольм. Ты все поняла?
Только этого не хватало, с ужасом подумала Света.
А может, Сигульф прав, внезапно мелькнуло у нее. Ульф, став волком, на этот раз перестал владеть собой. И даже бросился на отца. Альвийская прядь ему не помогла, верней — снова подвела. Он убежал в волчьей шкуре, он подчинился воле альвов. Человеческого в нем теперь почти нет. А возвращать его…
Перекинется ли Ульф обратно? И сколько продлится его человеческая жизнь — месяц, полтора?
Я не сдамся, подумала вдруг Света с отчаяньем. Затем выпалила:
— Я слово дать — буду жена. Ульф слово взять. Я жена, мой муж жить… ждать его. Ты все поняла?
Ненамеренно она повторила последние слова Сигульфа. Тот снова блеснул клыками.
Ты меня не заставишь, со злым торжеством решила Света. И силой не уведешь, и сделаешь то, что мне нужно…
— Пока Ульф жить, я дротнинг Эрхейм, — бросила она в оскаленную морду деверя. — Моя воля выше твоя. Ты так не хотеть? Тогда я идти к люди, к Хальстейн. И они помогать мне ждать вести от альв. А ты, Сигульф? Ты хотеть позор перед люди? Они узнать — волк Ульфхольма не нужен брат, он не дать жена спасти брат…
— Дурость, — рыкнул Сигульф.
Ингульф внезапно качнулся назад, к двери женского дома. Подпер створку плечом и вполголоса предупредил:
— Двое подручных Хальстейна идут по проходу. Наверно, что-то услышали.
Сигульф быстро мотнул головой, шерстка над бровями начала исчезать. Следом он негромко произнес:
— Послушай меня, дротнинг. Признаю, ты боролась за Ульфа, как могла. Но теперь в этом нет смысла. Что он будет делать, если ты выменяешь его у альвов? Бегать волком по лесам вокруг Нордмарка? Сидеть здесь на цепи? Он ушел на звериную тропу, Свейта. Того Ульфа, которого ты знала, больше нет. Похорони его в своем сердце, помни, каким он был…