Оборотень на щите
Шрифт:
Когда Света проснулась, в углах опочивальни еще не было вечерних теней.
Она встала, ощущая себя разбитой — будто и не спала. Тут же подумала, что могла все проспать. Пора бежать к воротам, вдруг весточка от альвов уже пришла…
Мысль эта вонзилась осиным жалом, и Света, натянув сапоги, кинулась к выходу. Но у самой двери застыла.
Еще неизвестно, какими будут вести, пролетело у нее в уме. Хватит трепетных порывов, надо готовиться к тому, что может случиться.
И холодно, по-бухгалтерски, в уме у Светы начал выстраиваться план. Что использовать. О чем не забыть.
Она постояла у двери еще немного, прикидывая и размышляя. Затем кинулась к угловому сундуку. Со стуком откинула крышку, достала все нужное. Села на кровать со стороны окна, разложила взятое на одеяле…
А в следующий миг в опочивальне полыхнула вспышка. Утопила все в жгуче-белом сиянии, и мужской голос тут же чеканно произнес:
— Не вздумай кричать. Я пришел поговорить, жена Ульфа.
Сказано было по-русски. И Света, на миг ослепшая от вспышки, рывком развернулась туда, откуда донеся голос. Только потом вскочила с кровати.
Перед дверью стоял Локки. На этот раз он был одет по-местному — в толстую шерстяную рубаху, обшитую кожей по плечам и запястьям, в темные штаны, заправленные в короткие сапожки. Но змеями, как и прежде, лоснились черные пряди. И драгоценными камнями мерцали нежно-голубые глаза.
— Ульф, — выпалила Света, сделав шаг к двери. — Он у альвы. Ты помочь?
Потом она осознала, что в спешке заговорила на местном наречии. Добавила уже на русском, сбиваясь на сипящие нотки:
— Помогите нам. Мы выполнили вашу просьбу, Ульф стал конунгом. А теперь он обернулся волком и ушел с альвами. Вы появляетесь, где захотите, вы можете…
— Нет, — перебил ее Локки. — Ульф сейчас в Льесальвхейме. И я не полезу туда ради него. Таких потомков у меня целое племя, за каждым не набегаешься. Да и спасать там некого, Ульф уже стал зверем. А виноват в этом он сам. Кто просил его лезть к светлым альвам? Красавчики из Льесальвхейма в прежние времена не раз помогали богам.
— Ульф не мог стать конунгом в одиночку, — севшим голосом проговорила Света.
Локки пожал плечами.
— Ему следовало быть скромней. И не разыгрывать из себя спасителя человеческих городов. Я рассчитывал на твой дар, когда просил Ульфа захватить власть в Эрхейме. Но ты утратила свою силу, и на этом ваша игра закончилась. После этого Ульфу следовало уйти в Ульфхольм.
У Светы по спине поползли мурашки. Это было…
Это божественно, с горькой иронией подумала она. Послать, не сказав, чего не следует делать. И осудить за то, что перестарались, выполняя наказ.
А следом Света себя одернула — глупо тратить время на обиды. Локки не поможет, теперь это ясно. Надо хоть что-то узнать, пока он здесь.
— Мой рунный дар
— Да, если этого захочет Один, — согласился Локки. — Но пока он держит на своей коже перевернутую руну Одал, никто из его потомков не воспользуется даром предка. Одал — руна Наследного Удела. Перевернутая Одал означает потерю наследства для потомков. Всех вместе, разом.
Ну хоть тут равенство и братство, пролетело в уме у Светы.
— Боги не собираются приносить в этот мир другое веретено, так? — выпалила она. — Это потому, что перенести человека с даром способно лишь веретено Скульд, норны будущего? Но оно рассыпалось прахом в руках вашего йотуна, и теперь богам нужна я? Они спешат…
— Нет, боги не торопятся, — перебил ее Локки. — И веретенца других норн для переноса тоже сгодятся. Если асам станет невтерпеж, одно из них сразу окажется здесь. Дело в другом. Теперь боги знают, что я слежу за ними. Что я вышел из Хельхейма, где закрылся после смерти Сигюн. И асы опасаются, что я сумею украсть следующее веретено. Они хотят использовать тебя, чтобы не рисковать.
Локки на мгновенье смолк. Сказал мечтательно — даже глаза сверкнули аквамаринами:
— Знаешь, что я сделаю, если доберусь до веретена Урд, норны прошлого? Я попробую вернуть своих сыновей. Всех моих парней. А может, сумею подарить Сигюн новую судьбу. Такую же длинную, как у меня самого. Назову ее имя, спряду заново волоконце, перекину…
Он осекся и зажмурился.
Здесь все сражаются за чьи-то жизни, растерянно подумала Света. Локки мечтает вернуть тех, кого потерял. Ей самой вернуть бы Ульфа. Даже боги, и те бьются за жизни, которые можно отнять у людей…
— Забудь то, что я сказал, — пробормотал Локки. И змеисто улыбнулся. Глаза его тут же сверкнули нешлифованной бирюзой. — Поговорим о тебе. Ты понимаешь, что боги поставили на тебя двойную ловушку? Если ты любишь мужа, как любила меня Сигюн, то отдашь свой дар в обмен на Ульфа. А если ты любишь себя, то выберешь Хальстейна и останешься с ним. В любом случае, асы выиграют, и кто-то использует твой дар, чтобы создать Биврест. Поэтому ты должна избрать третий путь, и спрятаться в Ульфхольме. Это самое разумное. Я пытался подтолкнуть тебя в нужную сторону…
Вот как, отстраненно подумала Света.
— Но у меня ничего не вышло, — продолжил Локки. — Поэтому я здесь. Забудь об Ульфе. Перестань о нем хныкать. А если будешь упрямиться, я подтолкну Сигульфа. И он обойдется с тобой так, как положено обходиться с непослушными бабами. Запах твоей ненависти Сигульф переживет, спать с тобой он не собирается. К тому же Сигульф останется здесь, когда ты уплывешь в Ульфхольм. И ему будет не до того, чем пахнет жена брата. Ты все поняла?
Еще раз услышу эту фразу, и завизжу, мелькнуло у Светы.