Оборотная сторона героя
Шрифт:
Момент, не раздумывая далее, решительно свернул на обочину, и вскоре грузовик уже трясся по бездорожью, а в его кузове подпрыгивали и грохотали ящики. Спустя несколько минут Ромыч ругнулся – снова исчез сигнал на сотовом. Еще пару минут спустя пропали и хвостовые огни джипа. Момент было растерялся, но его более сообразительный напарник скомандовал:
– По следам езжай.
– А если это чужой след? – озаботился Момент.
– Во придурок! Ты много здесь следов видишь?
– Не-ет.
– Ну, вот и езжай по ним. Куда-нибудь, да приедем.
* * * Гожо– Самим нам с этим не справиться.
Несказанные слова прозвучали в тишине так громко, будто барон произнес их вслух. Разрешить ситуацию своими силами Тагир Алмазов не мог, значит, ему придётся обратиться к своей родне, к тем, от кого он когда-то отошёл, не желая иметь ничего общего с их нелегальными делами.
Гожо виновато взглянул на хмурого отца и понуро повесил голову. Разумеется, родня не откажет Тагиру. Но Гожо прекрасно знал, как боролся его отец за свое право начать новую жизнь, как доказывал, что он может справиться своими силами и не нарушая закона, и как гордился тем, что ему это удалось. И вот теперь из-за него, никчемного младшего сына, барону пришлось поступиться своими принципами и просить о той помощи, которую, будь его воля, он ни за что бы ни принял.
Что еще хуже – цыгане, выслушавшие историю Гожо, осудили его, но не за то, что он сделал, а за то, как плохо подготовился Контрабанда оружия, уже имеющийся в наличии поставщик и, особенно, возможные доходы – все это показалось многим весьма заманчивым. Барон потемнел лицом и, обведя суровым взглядом всех присутствующих, жестко заявил:
– Я вам обещаю, что если кто-то из вас займется поставкой оружия, то один из моих сыновей подпишет контракт и отправится воевать в горячую точку. И если, не приведи бог, он там погибнет, каждый из вас будет причастен к его смерти. Потому что это вы продадите оружие, из которого он будет убит.
Цыгане благоразумно решили не спорить с бароном, но мысли о выгоде у них явно остались. И когда все будет позади, когда разрешится конфликт, когда женщины с детьми благополучно вернутся домой, этот вопрос непременно поднимут снова. Тагир будет против, но многие выскажутся за и начнут-таки торговлю оружием вопреки решению барона. И тогда отец – человек слова – отправит одного из его братьев воевать… Гожо глухо застонал и отчаянно стиснул зубы. Что он наделал!
Цыган сходил с ума от беспомощного ожидания и мечтал лишь о том, чтобы это изматывающее бездействие прекратилось. И только обрадовался, когда, наконец, уже очень поздним вечером подъехали дальние родичи во главе с двоюродным дядей отца, Богданом Алмазовым, совсем не последним человеком в теневой цыганской сети столицы. Сутулый, с пепельно-седыми волосами, глубоко запавшими черными глазами и высокими, резко очерченными скулами,
Гожо надеялся, что дядьке уже известно, куда увезли женщин с детьми, и что "карательная экспедиция" готова. Он поедет с ними во что бы то ни стало, и, если ему хоть немного повезет, в грядущей заварушке его просто пристрелят.
О чем разговаривали за плотно закрытыми дверями рабочего кабинета братья, Гожо не знал. Но когда оба цыгана, наконец, вышли в гостиную, Гожо показалось, что на его отца словно бы взвалили тяжелый груз – так ссутулились его плечи, таким усталым и напряженным стало лицо.
Гостиная была переполнена, в ней собрались обеспокоенные, взбудораженные родственники. Случившееся уже стало известно во всех подробностях, и Гожо казалось, что родичи то и дело смотрят в его сторону – с осуждением, со злостью.
– Богдан выяснил, где сейчас наши семьи, – глухо сообщил Тагир, – И его люди отправляются туда.
– Я поеду с ними, – решительно заявил Гожо. Вздрогнул, ощутив на себе тяжесть взглядов отца и дядьки, но не опустил голову и не отвел глаза.
– С тобой вообще отдельный разговор, – покачал головой отец. Кажется, он впервые обратился к сыну с того злополучного момента в ресторане. – Тебя мы отправим подальше, пока здесь всё не утихнет.
– Это всё моя вина, и в стороне я сидеть не намерен, – упрямо мотнул головой Лекс, – Вы же прямо сейчас туда отправляетесь? Я поеду с вами – не привяжете!
Он заметил, как вопросительно посмотрел на Тагира Богдан, и как отец чуть прикрыл глаза.
– Ладно, пошли, – коротко бросил дядька и направился к дверям. Гожо, ни на кого не глядя, отправился вслед за ним. Обернулся только на пороге – на секунду.
Постаревший за одну ночь цыганский барон с тревогой смотрел вслед младшему сыну и губы его слегка шевелились – то ли дрожали, то ли что-то беззвучно шептали.
* * * Арагорн не мог усидеть на месте и беспрестанно кружил по залу. Василий, развалившись в кресле с айфоном в руках, долго и терпеливо его игнорировал, но, наконец, не выдержал.– Может, расскажешь, чего ты так бесишься?
Арагорн ненадолго замер, а затем выплеснул на брата накопившееся:– Сегодня финал. А я Алессандре так и не рассказал про жюри.
– А разве ты не был с ней вчера вечером?
– Был, – пожал плечами Арагорн. – И вчера вечером, и всю ночь, только, видишь ли…
– Ясно, – перебил брат и ухмыльнулся, – Значит, ты все еще достопочтенный Абрам Горн, активный гринписовец и ярый противник вырубки амазонской сельвы.
– Будешь издеваться – получишь по носу, – угрюмо пригрозил Арагорн.
– Расскажешь после конкурса, подумаешь, в чём проблема? – спокойно пожал плечами Василий, пропустив угрозу мимо ушей. – А про то, что ты член жюри, можно вообще не рассказывать.