Обожествление

Дедусенко Андрей

– Эти строки не про Баошенгдади, – удивленно сказал Оцет, взглянув снизу-вверх на исполина.

– Ты прав, – кивнул Вивальди, – пускай они напрямую и не относятся к нему, сейчас он стал походить на Адама…

– Т-а-а-к, – Никита неловко улыбнулся, – вернемся к нашему разговору. Баошенгдади, наверное, самое живучее существо во вселенной.

– Но если поразить его душу, разрушив тело, – обвел всех взглядом Филипп, – разве это не убьет его?

– Мы не знаем, – нахмурился Вейж.

– Да, – кивнул Никита, – но

что вообще мы знаем? Мы знаем, что он может стать драконом, есть вероятность, что и фениксом он способен обратиться. Возможно, превращение в любого доступно ему, кроме исполина, поскольку они не имеют души. Но точно мы не знаем.

– И как же его убить? – помрачнел Филипп.

– У всех есть предел, – ровным тоном проговорил Вивальди, – даже я не смогу регенерировать бесконечно. Если постоянно уничтожать его тело и душу, то он не выдержит.

– Ты сможешь справиться с ним? – с надеждой взглянул на исполина Филипп.

– Посмотрим, – пожал плечами Вивальди.

– Исполины с трудом могут атаковать души, – беззаботно улыбнулся Оцет, – это не значит, что наш друг ничего не может сделать Баошенгдади, напротив, я думаю, что именно Вивальди станет главной ударной силой. Просто наш противник особенный, к примеру, Перун, столь могучий, что его боялись даже остальные боги, хоть и был силен, не выдержал бы напора Вивальди. А вот Баошенгдади способен продержаться долго.

– Получается, что наш план предельно прост, – усмехнулся Филипп, откладывая трубку в сторону, – непрестанно атаковать Баошенгдади.

– Я правильно понимаю, что этот ваш божок в одиночку каждого из нас победит? – вступил в разговор Крату. Он вел себя подобно Вивальди довольно отстраненно, что неудивительно, учитывая его чужеземное происхождение. И, в отличие от всех остальных, он курил новомодные сигареты.

– Лучше сказать, что в одиночку ни один из нас не сможет убить его, – щелкнул пальцами Оцет.

– Если бы мой повелитель отправился бы с нами, – высокомерно произнес Крату, – битва не затянулась бы.

– Да, да, – кивнул Оцет, иронически улыбаясь, – твой государь велик и могуч. Но, к сожалению, он сейчас не с нами.

– Если вы так боитесь этого Баошенгдади, то мы сами разберемся с ним, – гордо проговорил воин морей.

– Тебе приходилось сражаться с гидрой? – Вивальди заглянул в глаза Крату, от чего тот ощутил легкое беспокойство.

–Такой твари я не встречал, – покачал головой Крату, стараясь оставаться спокойным.

– Гидра есть чудище Бездны. Если ты отрубишь ей голову, она отрастит две, отрубишь и их, будет уже четыре. Эту тварь можно бить целый день, а ей будет все равно. Но мало того, ее яд может разъесть даже мое тело.

– К чему ты это говоришь? – нахмурился Крату.

– К тому, что легче убить пару гидр, чем одного Баошенгдади, – молвил Вивальди и задумчиво уставился в потолок.

– Но разве не получается, что он сильнейший из

членов Совета? – удивленно пробормотал Филипп.

– Мы судим по силе богов, наблюдая их битвы или результаты этих битв, – развел руками Никита, – посему-то мы и говорим, что Перун обладал поразительной силой разрушения, но Аниус был еще сильнее. Однако Баошенгдади почти не сражается. Он предпочитает избегать битв, ибо ценит свою жизнь превыше всего и не любит насилие, так как же нам оценить его?

– Давным-давно Баошенгдади сражался с Аниусом и не проиграл ему, – сказал Оцет, оглядывая всех, ему нравилось видеть удивление на их лицах.

– Конечно, это не значит, что Аниус проиграл, – улыбнулся Никита, – мы полагаем, что все же он сильнее Баошенгдади и убил бы его, если бы желал этого всей душой.

– Адама, взявшего себе имя Аниуса, по праву можно было считать одним из сильнейших в мире, – кивнул Вивальди.

– Да кто тогда убил его?! – воскликнул Филипп, которого уже давно съедало изнутри любопытство.

– Это был Уриил, но имя его тебе ничего не даст, – взглянул на архонта Вивальди, – но знай, что Уриил был равен мне. Этого достаточно.

– Теперь у меня хотя бы есть имя, – улыбнулся Филипп. Он решил, что по возвращению наведет справки относительно этого Уриила.

– Что ж, – хлопнул в ладоши Оцет, – на этом предлагаю закончить наше собрание.

Лидеры начали расходиться, лишь Вивальди недвижимо стоял на месте, о чем-то думая. Никита подошел к нему поближе и спросил:

– Ты случаем не знаешь, почему Андрей так мрачен в последние дни? Он же обычно весел и даже дурашлив.

– Разве ты не знаешь, что Баошенгдади его наставник? – взглянул на Никиту Вивальди. – Можно даже сказать, его родитель.

– Ч-что? – вытаращил глаза Никита. – Я никогда не слышал об этом...

– А много ли ты знаешь о прошлом своего друга?

– Относительно, – пожал плечами Никита.

– Андрей обладает воистину глубокими познаниями в алхимии. Но все его знания, все умения меркнут перед знаниями того, кого можно назвать отцом алхимии.

– Хочешь сказать, что Баошенгдади создал алхимию? – изумленно проговорил Никита, хватаясь за голову.

– Да, – кивнул Вивальди, – он всегда жаждал бессмертия, настоящего, такого, чтобы никто не смог его убить, в том числе законы мироздания. Вначале Баошенгдади полагал, что наука поможет ему. Он изучал природу живых организмов, сделал множество открытий и параллельно создал алхимию.

– Выходит, что мы должны сказать ему спасибо, – неловко улыбнулся Никита.

– Слышал ли ты легенду о цветке бессмертия?

– Это… из которого родился тот самый Ахриман?

– Да. Этот цветок жаждал отыскать Баошенгдади, он верил, что именно с ним станет бессмертным. К тому моменту у него уже был молодой ученик, которого звали Андрей. Этот ученик искал цветок и нашел его.