«Образ двадцатого… В прошлом и настоящем»

Турчин Валерий Стефанович

С завидной целеустремленностью Матисс смело шел вперед. Пример его оказался необходим. Это искусство ясно и глубоко, в нем чувствуется чисто французское равновесие чувства и разума. Пример творчества Матисса воздействовал на Пикассо, на опыты с абстракцией у Делоне и Кандинского, на мастеров поп-арта. Одним он прививал особую культуру цвета, чем и прославился, других научил простоте и броской эффектности форм.

«Другое» у Кандинского

Имя Василия Васильевича Кандинского в памяти людей навсегда связано с рождением абстрактного искусства, которым, казалось, он занимался всю жизнь и придал ему статус «жанра», а также ореол философичности и вкус свободы. При этом как-то не приходит в голову, что художник, конечно, не родился с мыслью об «абстракции», да и затем, когда осознал

ее возможность и необходимость, шел к осуществлению своих замыслов словно «не спеша», порой вновь поворачиваясь лицом к натуре. В результате ему пришлось убедиться, что он в своих поисках был не одинок и, даже более того, не стал и первым.

Хотя...

При этом мало кто сделал тогда больше, чем Кандинский для утверждения принципов абстрактного искусства, написав ряд статей и, что особенно важно, книгу «О духовном в искусстве», изданную в конце 1911 года на немецком языке. В Петербурге доклад, созданный на ее основе, был зачитан на II Всероссийском съезде художников в декабре 1912 года, тогда же с ним ознакомились в объединении «Бубнового валета» в Москве, а в 1914 году в Лондоне появился перевод на английский язык. Казалось, что Кандинский в этом сочинении сказал «Сезам, откройся!» целому кругу наболевших проблем, а в их числе — вопросы о символике цвета и его воздействии на психику зрителя, о перекличке красок и звуков, о путях развития современного искусства и значении «абстракции» в нем.

А поскольку к тому же времени он издал в Мюнхене сборник стихов «Klange» («Звуки»), выпустил альманах «Blaue Reiter» («Синий всадник») и написал книгу воспоминаний «Ruckblick» («Взгляд назад»), то укрепилось мнение, что именно Кандинский явился автором концепции абстрактного искусства, придал ей обаяние мечты и ценность философского открытия.

Так как дело происходило в Германии, то появилась мысль, что эти открытия мастера достаточно далеки от магистральных путей развития русского искусства на рубеже веков. Хотя надо сразу признать, что это не так и художнику просто было удобнее приобретать авторитет в центре Европы (напоминаем, дело было в Мюнхене). При этом Кандинский вовсе не забывал, как могло бы показаться, родину, и не только потому, что в Москве и Одессе жили его родные, которых он постоянно навещал, и любил отдыхать в подмосковной Ахтырке. Он, как и все русские, рвался на чужбину, нередко застревал там и грустил по дому. В этом смысле его судьба схожа с жизнью С.Ф. Щедрина, А.О. Кипренского, М.К. Башкирцевой, М.Ф. Ларионова, Н.С. Гончаровой и многих других русских художников, которым пришлось подолгу работать и скончаться на чужбине. Кроме того, уже касаясь непосредственно XX столетия, стоит помнить, что советская власть не любила инакомыслия, и потому художники, поэты и философы вынуждены были покинуть страну, в которой эта власть восторжествовала: многие были высланы, другие добровольно отправились в изгнание.

Впрочем, пока до этого, если говорить о Кандинском, было еще далеко.

В России художник активно участвовал в выставках, продавал коллекционерам свои произведения, публиковал статьи в газетах и журналах, поддерживал дружеские и деловые отношения с мастерами близкого ему авангарда. И до того времени, когда ему пришлось уехать из России окончательно в конце 1921 года, Кандинский никогда, даже отправившись в 1896 году учиться искусству в Мюнхен и затем вернувшись оттуда в связи с началом Первой мировой войны, родину не покидал надолго, порой наведываясь в Москву, Киев, Одессу и Петербург по нескольку раз в год. Характерно, что в 1912 году он вознамерился постоянно жить в Москве и даже выстроил дом на Зубовской площади, который стоит и по настоящее время [6] .

6

Это был доходный дом, и художник имел в нем квартиру и мастерскую.

Как «невозвращенца», советская власть в 1928 году лишила художника гражданства, и тогда он принял немецкое, которое потом сменил на французское (ему пришлось в 1933 году уехать из Берлина в Париж в связи с наступившей диктатурой фашизма). Тем не менее ни в какой стране временного проживания он не стал своим, да и не жил так долго, как в России. В Германии он лишь несколько поиграл в «немца», а в Париже вообще оказался окончательно одиноким, скончавшись всеми забытым в пригороде Нейисюр-Сен.

Именно

одиноким.

Каким, собственно, и был всю жизнь. Романтическим гением, вышедшим из недр культуры XIX столетия. Вспомним, что слово «романтический» было одним из его самых любимых.

* * *

По году своего рождения Кандинский принадлежал к тому поколению мастеров, которые делали стиль модерн в Европе, стремились украсить жизнь арабесками утонченных форм, учили понимать их символический язык, мечтали искусство и жизнь слить воедино. И ему также пришлось столкнуться с этим явлением, правда, тогда, когда оно уже завершалось. Он был в числе тех, кто, опробовав его возможности в числе последних, нашел в себе силы и талант, в чем-то преодолевая этот стиль, а в чем-то и наследуя, выйти к новым художественным берегам.

Сам вкус к «отвлеченности» зрел в искусстве XIX века, и художники вместе с эстетиками уже нащупали оппозицию «натура — абстракция», хотя все больше внимания уделяли исключительно натуре. Однако уже в эпоху романтизма раздавались голоса пророков, говоривших, что возможна живопись, подобная музыке, ничего не изображающая конкретно.

И мысль эта запомнилась.

Первая абстрактная картина «Девушки под снегом», представляющая чистый лист бумаги, была экспонирована в 1883 году. Затем несколькими беспредметными композициями обмолвились некоторые художники на рубеже веков. Однако Кандинский ничего об этом не знал. У него был свой путь, и блуждающим открытиям он дал имя, а самим им — необходимую систематичность и последовательность, начертив программу, которой потом следовали и многие другие мастера.

Художественно одаренный с детства, имевший особую память на краски, будущий художник тем не менее далеко как не сразу стал профессионально заниматься искусством. Родившись в Москве и считая себя москвичом по призванию, Василий Кандинский (вследствие того, что родители его развелись) был вынужден уехать с отцом в Одессу, где учился в гимназии. Учился он несколько небрежно: и не слишком плохо, и не слишком хорошо. Сам город ему приглянулся, но все же он тосковал Москве, часто ездил в златоглавую, навещая свою мать. В Москве он видел выставки передвижников, ходил в Третьяковскую галерею. Ему запомнились произведения И.И. Левитана, И.Е. Репина и В.Д. Поленова (их потом даже копировал). И такая заочная учеба у реалистов в дальнейшем пригодилась, более того, в ее традициях были исполнены некоторые ранние пейзажи («Одесский порт», частное собрание).

После окончания одесской гимназии Кандинский решил поступить в Московский университет на юридический факультет. В свое призвание художника он тогда еще не верил, да и, более того, не видел вокруг себя вдохновляющих примеров. Жизнь юриста была понятнее, к тому же пора было начинать самостоятельную жизнь. С 1885 по 1893 год он является студентом, учится, как всегда, с некоторой ленцой, порой с перерывами «по болезни».

Важно, что им заинтересовался профессор А.И. Чупров, преподаватель либерального толка, который ввел его в свой дом, познакомил со многими писателями и учеными Москвы. Именно при его содействии Василий Кандинский затем остается при университете для подготовки магистерской диссертации. В это время он дважды ездит в Париж, становится членом Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, публикует ряд статей по праву. Много читает трудов по экономике и философии. Как член общества совершает экспедицию за Вологду в землю зырян, о быте которых впоследствии напишет статью.

Началось увлечение Севером страны, которое коснулось тогда всей русской культуры. И Кандинский не остался в стороне от этого.

В то же время заинтересовывается фольклором, иконописью и лубком. В Петербурге изучает Рембрандта, а на выставке французского искусства примечает полотно «Стог» импрессиониста Клода Моне и поражается тем, что «там отсутствует предметность». Все эти впечатления соединяются с культом музыки Рихарда Вагнера, его романтической патетикой и мифологическими реконструкциями на сцене. Женившись на Анне Чемякиной, своей двоюродной сестре, Василий Кандинский вместе с ней увлечен поэзией символистов, тогда только что зарождавшейся, особенно В.Я. Брюсовым и его московскими друзьями. Помимо того, вызревает желание забросить занятия юриспруденцией, а доставшееся от родственников наследство позволяет всерьез задуматься о том, чтобы стать художником. «Сейчас или никогда», — скажет сам себе Кандинский, и с этого момента начинается его творческая биография.