Обреченные любить
Шрифт:
— Пруденс!
— Я здесь, — послышалось из фургона.
Пруденс лежала на кровати, пытаясь отдохнуть. Когда Эрнест забрался внутрь, она даже не сняла с глаз влажную тряпку.
— Что ты ему сказал?
— У меня вообще не было возможности поговорить с ним, — начал Эрнест, задыхаясь от волнения.
Пруденс сняла тряпку и возмущенно уставилась на него.
— Этот малый, Ривер, разговаривал с Эли, и…
— И ты вернулся, чтобы подождать, пока они закончат? — прервала его сестра.
Увидев
— Не совсем так. Слышала бы ты, о чем они говорили!
Пруденс заинтересовалась. Она приподнялась, оперлась на локоть и приготовилась слушать.
— Оказывается, Сара сидела в тюрьме! — торжественно заявил Эрнест.
Сестра молча смотрела на него, и, не дождавшись ее реакции, он сник. Однако, дав ему время помучиться, она спросила:
— Какая еще Сара?
Эрнест был заметно разочарован. Такая важная новость заслуживала большего внимания. Но он напомнил себе, что бедная сестра была слишком занята.
— Это молодая женщина, которая едет вместе с Эли, Ривером и мальчишкой Райсом.
Пруденс прищурилась.
— Значит, женщина, которая едет в их фургоне, сидела в тюрьме? — Она снова легла и положила тряпку на глаза. — Тебе послышалось.
— Нет! — яростно прошептал Эрнест, наклонившись к ней. — Я слышал каждое слово. Эли сказал, что Сара сидела в тюрьме, а Ривер велел ему помалкивать об этом. А Сарой зовут женщину, которая едет с ними.
Пруденс опять сняла тряпку и задумчиво уставилась на парусиновый тент.
— Не знаю я никакой Сары. Как она выглядит?
— Это молодая женщина. На вид ей лет двадцать с небольшим. Маленькая, с красивыми каштановыми волосами и большими карими глазами. Она иногда ходит к Уильямсам… ну, тем, у которых много детей.
— А она… — попыталась прервать его Пруденс, но он был слишком увлечен.
— Очень тихая, почти не улыбается, а когда все-таки улыбнется, это… это…
— Эрнест! — прикрикнула на него сестра.
Он тут же пришел в себя. Ее грозное лицо заставило его стушеваться.
Убедившись, что брат внимательно слушает ее, Пруденс спросила:
— А как, по-твоему, в ее поведении нет никаких странностей?
Эрнест на мгновение задумался. Он часто следил за Сарой, но та никогда не замечала его. Она была не слишком общительна, и до сих пор это не казалось ему недостатком.
— Ну… — Он запнулся. — Теперь она действительно кажется мне немного странноватой.
— Слушай, преступникам не следует ехать в одном караване с порядочными людьми, — заявила Пруденс громко, словно уже споря с кем-то, и вдруг спросила: — А Ривер сказал, за что она попала в тюрьму?
У Эрнеста расширились глаза.
— За грабеж! — громко прошептал он.
— Сходи за моим мужем. Нужно обсудить,
Даниель вышел из комендатуры и огляделся. Форт-Кирни представлял собой всего лишь несколько домов, сгрудившихся вокруг площади, но, как всегда бывает весной, он был заполнен переселенцами, охотниками, индейцами, волами, мулами и фургонами. Даниель так привык к этому зрелищу и звукам, что не мог представить себе Форт-Кирни иным, хотя часто бывал здесь и в другое время года.
Он остановился на крыльце и прислонился к столбу. Его мучило чувство вины, ведь пришлось нарушить данное Саре обещание и выдать Эли ее тайну. Тут внимание его привлекла лавка маркитанта, у которой топилось много народу. Там была и Сара.
Как столь просто одетая женщина умудряется выделяться в толпе? — невольно подумал он и отвернулся. Сару сопровождал Райс, так что о ней можно было не беспокоиться. Лучше побродить по городку, посмотреть, нет ли тут старых приятелей, и собрать как можно больше новостей, решил Даниель, однако глаза его помимо воли снова нашли Сару.
Она откинула шляпу на плечи, и ее волосы, освещенные ярким солнцем, горели как огонь. Она стояла у фургона и присматривала за Райсом, который грузил в него покупки. Мальчик что-то рассказывал, то и дело прерываясь, чтобы сходить за очередным ящиком. Времени уходило вдвое больше, но Сару это явно не волновало. Даже с такого расстояния было видно, что она улыбается Райсу.
Даниель кивнул мальчику, который помахал ему рукой, и вдруг, даже не успев осознать, что делает, поспешно пошел через площадь. Сара тут же тревожно обернулась.
— Мы с мисс Сарой почти закончили, — сказал Райс. — Поедешь с нами в лагерь?
— Лучше бы ты работал больше, а болтал меньше, — с притворной строгостью сказал Даниель. — Иначе никогда не закончишь.
— Есть, сэр! — ответил тот, продолжая улыбаться, а потом пошел к лавке за последними ящиками.
Когда мальчик ушел, Даниель понял, что стоит слишком близко к Саре. Та не поднимала глаз.
Я заставляю ее нервничать, догадался Даниель. С чего бы это? Может быть, у нее есть причина чувствовать себя виноватой?
Сара остро ощущала его близость и боялась выдать себя. Она понимала, что должна сказать что-нибудь, чтобы разрядить обстановку, но не могла. В результате сочла за лучшее смотреть на лавку, не смея обернуться.
Даниель не мог оторвать взгляд от ее профиля и тоже ощущал неловкость. Если кто-то и должен был чувствовать себя виноватым, то именно я, признался себе он. Его мучила совесть, и он понимал, что Сару следует предупредить о том, что ее тайна раскрыта.
— Мне нужно поговорить с тобой, — наконец сказал он.