Обретая надежду

Солсбери Дж. Б.

— Привет, коротышка. Как прошел твой день? — Я беру ее крошечную ручку и ловлю на себе пристальный взгляд директора. Пока Эллиот занята разговором, я показываю женщине язык и смеюсь, когда она с отвращением качает головой.

— А потом Джейден назвал Тайлера стояком.

Я спотыкаюсь в своих шлепанцах.

— Что такое стояк?

Открываю заднюю дверь своей машины и помогаю ей сесть. Пристегивая ее к креслу-бустеру, я надеюсь, что на моем лице не отразится то, что, черт возьми, чувствует мой мозг. Ее большие карие глаза не

отрываются от моего лица. Она ждет ответа, а я понятия не имею, как ответить на этот вопрос!

— Ты голодна? — Я лучезарно улыбаюсь. — Хочешь зайти в «Макдоналдс»?

Ее маленькие брови сведены вместе.

— А в «Макдоналдсе» есть стояки?

— Нет. Их там нет. — Я закрываю дверь и отворачиваюсь от машины, молясь, чтобы она забыла вопрос к тому времени, как я сяду в машину, а если нет, то пожалуйста, Боже, дай мне правильные слова, чтобы объяснить.

Я забираюсь на водительское сиденье и успеваю проехать два квартала, прежде чем она трубит с заднего сиденья.

— Стояк — это ругательство?

— Черт, — ворчу я. Встречаю ее пытливый взгляд в зеркале заднего вида. И решаю сделать все, что в моих силах, или она никогда не перестанет спрашивать. — Может быть, да. То, как твой друг Джейден использовал его, да. — Когда девочка выглядит смущенной, я делаю глубокий вдох и продолжаю. — Ты знаешь, что задница — это часть твоего тела? Но, если ты называешь кого-то задницей, это вроде как плохое слово?

Она обдумывает это.

— Значит, стояк — это часть моего тела?

Я поджимаю губы, чтобы скрыть смех, и представляю, как бы Бен справился с этим разговором, если бы был здесь.

— Не твоего тела, нет. Они есть только у мальчиков.

— У них в задницах?

Ладно, теперь я не могу этого скрыть и давлюсь смехом.

— Нет. — Ну, у некоторых конечно есть, но я оставлю разговор о гомосексуальном сексе на гораздо более позднее время. — Стояк — это другое название для, эм, интимных частей тела мальчика.

Ее милое личико морщится от отвращения.

— Ой.

— Да.

Мне удается проехать четыре светофора, проехать «Макдональдс», и как раз в тот момент, когда я думаю, что она удовлетворена, Эллиот говорит:

— Я думаю, что Джейден — стояк.

Я улыбаюсь в зеркало заднего вида, когда въезжаю на подъездную дорожку к дому Бена. Если бы жизнь сложилась по-другому и судьба сложилась бы в мою пользу, Эллиот легко могла бы быть моей дочерью.

— Я согласна. Но давай не будем произносить это слово при твоем отце, хорошо?

— Хорошо. — Она отстегивает ремень безопасности, и я несу ее рюкзак.

— Или ком-либо еще, если уж на то пошло.

— Но я могу сказать это тебе, верно?

Я вспоминаю свое детство и то, как я никогда не могла говорить свободно во имя чести и уважения к своим родителям.

— Ты можешь говорить все, что захочешь, когда ты со мной. Нет ничего запретного, когда мы вместе. Поняла?

— Поняла! — радостно говорит она и бежит в дом.

Я

приглядываю за Эллиот с момента окончания занятий в два часа до пяти. Бен обычно заезжает в четыре сорок пять. Сегодня он появляется в половине пятого. Я слышу, как подъезжает его «Чероки», и мой желудок переворачивается от взрыва бабочек. Интересно, что на нем надето — синяя рубашка на пуговицах, которая делает его волосы особенно черными, или зеленая, которая делает его глаза карими?

А потом наступает тот момент, когда мужчина входит в дверь, и наши взгляды встречаются и цепляются друг за друга. Его медленная улыбка. Возможно ли быть полностью влюбленным в одно мгновение?

Дверь открывается, и я поднимаю взгляд со своего места на полу, где мы с Эллиот играли в «Ранчо динозавров». Мой пульс учащается, когда наши глаза встречаются.

На нем белая рубашка на пуговицах, подчеркивающая его оливковую кожу. Его рукава закатаны до локтей, демонстрируя мускулистые предплечья. Широкоплечий и высокий, Бен излучает ощутимую мужественность.

Он не сводит с меня глаз.

— Привет.

— Привет, — говорю я едва слышным вздохом.

— Привет, папа! Джордж и Филлис делают детей!

Его брови поднимаются над этими небесно-темными глазами.

— Серьезно?

— Не смотри на меня. — Я поднимаю руки вверх, чтобы показать свою невиновность. — Думаю, она слишком много смотрела «Планету животных».

Он подходит ближе и садится на корточки рядом со мной, его бедро задевает меня в движении, которое далеко не случайно. Он целует свою дочь в макушку.

— Сколько у них будет детей?

— Четыре. — Она указывает на динозавров поменьше. — Две девочки и два мальчика.

— Похоже, они были заняты. — Бен так мило улыбается мне, что я ловлю себя на том, что тянусь к нему, желая, чтобы он обнял меня, поцеловал — черт возьми, я бы согласилась на поцелуй в макушку.

О чем я думаю? Бен все еще любит свою жену. Я падаю все глубже и глубже в свои чувства, и это никак не может закончиться для меня хорошо. Последнее, что мне нужно делать — это испытывать к Бену чувства, выходящие за рамки простого увлечения.

— Мне пора идти. — Я встаю.

— Так скоро? — говорит он, тоже вставая.

Я не смотрю ему в глаза.

— Да. Я все время опаздывала в клуб на пять и десять минут. Мне действительно нужно попасть туда вовремя, иначе меня уволят.

Не совсем так, но мне нужно убираться отсюда.

Я хватаю свою сумку и исчезаю в ванной, чтобы быстро переодеться в узкие джинсы и короткий топ. Наношу более яркий макияж, собираю волосы в высокий хвост и засовываю ноги в пару ботинок. Когда выхожу, то притворяюсь, что не вижу прищуренных глаз Бена, устремленных на меня.