Обретение
Шрифт:
После этого эпизода, длившегося пару секунд, не больше, оставшиеся дни странствий средь гор прошли спокойно. Видимо, спутники молодого Туркиса оценили возможные последствия его безрассудства и вправили мозги самолюбивому юнцу. Не отвлекаясь больше на такую ерунду, как наше нелепое выяснение отношений, я смог напоследок налюбоваться и навсегда сохранить в копилке памяти поросшие зеленью трав и кустов крутые обрывы, с которых сыпались в пропасть водопады стремительных рек. Зеленые долины в обрамлении суровых серых скал. Бездонные синие озера и снежные пики хребтов. Величественное парение кондоров в высоком небе и полные мудрой снисходительности глаза мохнатых лам.
Прощай, прекрасный Тянь-Мынь. До свиданья, гостеприимная Канамарка.
Караван-сарай
Предгорья дали возможность Туркисам основать у тракта настоящую факторию. В представительства Торговых домов тут же устремились купцы и приказчики. Рыночная площадь, на которой продавали остатки товаров, не реализованных в столице, припасы и снаряжение для продолжения пути, привлекла внимание всех путешественников. Они, с подкрепленным необходимостью интересом, прислушивались к ее шумной суете, бредя по дороге в гостиный двор. Рядом с прекрасно оборудованной местной кузницей, где можно было починить или заново выковать любой предмет походного обихода, сноровисто снаряжали походную. Расторопные слуги спешно открывали ворота загона для вьючных животных и заводили туда лам. За массивной загородкой соседнего лениво жевали жвачку могучие буйволы с саблевидными рогами – видимо, наш новый транспорт. Снятые с гуанако тюки грузчики перекладывали в возы. Охрана – около ста человек – собралась отдельной группой и внимательно слушала инструктаж своего командира. Все как обычно.
Мы выспались и отдохнули в комнатах для постояльцев, плотно позавтракали. Посетили базар, докупив все необходимое для передвижения в возках по равнине. Любимый халат за отдельную плату был вычищен слугами и упакован в заплечный мешок. В кибитке его длинные полы будут только мешать и путаться в ногах. Облачился в куртку и таоку, перетянул их заслуженным поясом, надел новые башмаки с каблуком, подходящие для верховой езды – вдруг удастся проехаться? – зашнуровал наручи и гамаши, тщательно прикрыл голову пестрым платком и войлочной шляпой с широкими полями, так похожими на парус корабля-сокровищницы. Учитель Доо, одетый сходным образом, ждал меня на площадке перед гостевыми апартаментами, негромко беседуя с управляющим караван-сараем.
Предназначенная нам кибитка ничем не отличалась от остальных: крепко сбитая из толстых досок немного неуклюжая телега с войлочным наметом, натянутым на железные ребра. Четверо пассажиров с удобством могли бы разместить внутри передвижного домика пожитки и расстелить постели, но мы оплатили ее на двоих. Грузовые возы были более приземисты и широки. Тюки с товаром прикрывала плотная ткань, жестко топорщившаяся на сгибах: такой не страшен ни дождь, ни ветер.
Опять, как в Саксаюмане, протрубил горн. Засвистели бичи, гортанные вопли возниц нарушили утреннее безмолвие. Огромные деревянные колеса, окованные железом, с чирканьем высекали искры из булыжников площадки. Караван тронулся. Первой ехала кибитка наследника Туркисов, и что это была за кибитка! На широком грузовом возу, который тянули шесть сильных животных, высился крытый белоснежным войлоком великолепный шатер, внутри которого, судя по размерам, можно было танцевать. Он посверкивал золоченой вышивкой, в боковых стенках были прорезаны затянутые кисеей окна, а над высокой центральной стойкой гордо реял флаг Туркисов с камоном, изображающим сложенные в пирамиду монеты. Даже я, видевший немало богатых выездов в столице, смотрел на него с удивлением.
Первую половину дня обживались во временном доме на колесах. Постель, на которой тут же растянулся Хранитель Сию, развернута на хорошо вычищенном войлоке пола. Походные чашки-кружки сложены в зоне ближайшей доступности, а новый ременный аркан, свернутый в кольцо, повешен на вбитый в борт гвоздик.
Пообедали в фургоне. В фактории у тандыра колдовал молодой северянин, напомнивший мне Умина крупными кудрями, торчащими из-под под бирюзовой повязки, лиричными очами с поволокой и монументальным носом. Я получил от него то, на что и надеялся. Наши запасы пополнились пышными лепешками с хрустящей корочкой, свежей зеленью пряных трав, мясными рулетиками с сочной начинкой. Фляжки хранили прохладу шербета из кизила, кисло-сладкого и вяжущего рот. Сейчас наше обоняние щекотал почти забытый за год аромат северо-западной кухни из дельты рек Окуз и Наксарт. Сквозь раздуваемый сквозняком незашнурованный вход внутрь заглядывало жаркое солнце. Колеса поскрипывали, возница бормотал, войлочный свод колыхался в такт неторопливой поступи буйволов. Клонило в сон. Учитель Доо, разомлев, подремывал, подложив под спину заплечный мешок.
– Учитель, – лениво спросил я его, – почему ты перестал меня учить?
– Чему? – он приоткрыл один глаз.
– Ну… – я неопределенно помахал ладонью. – Всякому этакому…
– Снимай тапки, прыгай за борт, – пожав плечами небрежно бросил он и добавил, передразнив мурлыкающую интонацию, которой так старательно учила меня актриска, – «дорога-а-ая».
Солнце припекало по-летнему, не смотря на календарную осень. Я бежал за кибиткой, стараясь не отрываться от наставника, расшнуровавшего заднюю стенку и высунувшегося наружу. Далась мне эта учеба!
– Старайся скользить над землей. Не подпрыгивай! – он достал из-под войлока и положил мне на голову плоский осколок камня. – Потеряешь – вернешься искать.
– Ха! – я возмущенно фыркнул в ответ на лукавую усмешку.
– Как ты думаешь, зачем вообще нужен Учитель? – последние пару километров я не думал – берег дыхание. – Если ты слеп и не обойдешься без поводыря, найми его и не морочь мне голову. Я не наставник в семейной школе и не собираюсь вбивать в пустую голову знания, которые можно найти в любом учебнике… Ну-ка, забирайся сюда, – указал рядом с собой, ловко сняв с головы камень. Я встал на борт деревянного основания кибитки, придерживаясь рукой за железное ребро каркаса. – На одной ноге… и отпусти опору. Постой, отдохни. Ты уже запыхался.
Заботливый какой! На движущейся повозке было практически невозможно сохранять равновесие.
– Упаду ведь, – предупредил я наставника.
– А ты не падай, – по-доброму улыбнулся в ответ. – Думаешь, существуют особые тайные знания и умения, овладев которыми ты взнуздаешь Судьбу? Может быть, кто-то мудрый и опытный разработал для таких, как мы, методические рекомендации и учебные программы? Увы.
Я с тоской бросил взгляд на белоснежные шапки гор, провожающие нас уже половину дня. Они отдалились, подернувшись синеватой дымкой, но все еще смотрели вслед каравану. Кибитку потряхивало на камнях, попадающих под колеса. Раскинутые для равновесия руки устали. Я поймал баланс, заложил их за голову и закрыл глаза. Где-то в районе коленей продолжал журчать голос облокотившегося на бортик наставника.