Обретение

Воробьева Елена Юрьевна

Он прервал разговор, подбрасывая очередную порцию хвороста в костер.

– Кто он, твой учитель? Из какого рода, ты знаешь? – мне было сложно определиться с отношением к Мудрейшему Баа.

– Могу лишь догадываться. У нас не принято выспрашивать о семье ученика и Учителя, если они не желают о ней говорить. О моей точно не знаете ни ты, ни он. Когда странник Судьбы врастает в мир, все приметы его социального статуса снимаются, даже татуировки исчезают. Пред вселенной мы равны. Кстати, – добавил он задумчиво, – снять татуировку может и тот, кто ее нанес. Это еще один секрет клана татуировщиков...

– Где же вы повстречались?

– Да уж, в интересном местечке… Мы в компании со стариной

Рюго зачищали логово заговорщиков, очередную ячейку «Перелетных птиц». Задали они нам жару, конечно: там и детишки кланов Пиккья были, и из Тулипало парочка – бойцы серьезные. Да, обычно против организованного отряда одиночки выступать не могут, но здесь нам оказали ожесточенное сопротивление. Настолько, что могли бы там всех положить… и я не удержал себя в руках. Не знаю, что там творилось, не помню и вспоминать не хочу до сих пор, только очнулся уже на руках Рюго. А этот хлыщ хлещет меня своей тряпочной маской по щекам и орет: «Где же ты прятался, мелкая сволочь! Где тебя черти носили»… – Учитель Доо усмехнулся и протянул ладони к костру, будто озяб. – «Мелкая сволочь!»… а ведь мне было уже под сорок. Он-то и сейчас выглядит сущим юнцом, хотя родился на добрую сотню лет раньше нашей встречи и давно успел обрести бессмертие. Вот так его Судьба ко мне вела: кривыми тропками, через пень-колоду… Он плохо слышит голос Судьбы, а то, что слышит, – вечно по-своему переиначивает.

– Так он был из этих… из «пернатых»?

– Хорошо ты их приложил, – наставник устало хохотнул. – Занесло же его в заговорщики… Хотя меня тоже куда только не заносило. Но в ту ночь я на самом деле был на волосок от смерти. Еще немного, и бесконтрольный дар вырвался бы и выжег и меня, и всех, кто был рядом, если бы не этот заплутавший Учитель...

– Он потому дал тебе имя Сокрушающий Стены?

– Да говори прямо, что уж там, – наставник поворошил веткой костер. – «Байи Табигет» только в книжках и молитвах звучит так благовидно, но изначальный смысл более прост и незатейлив: «Сбесившийся Таран», да. Юморист… Хорошо, что разговорный язык, послуживший основой храмового наречия, тогда уже почти забыли.

– Так как же ты с ним уживался?

– С трудом. Сам видишь, какой он… Но учил хорошо, надо признать. Жестко, но результативно. Ему хотелось поскорее скинуть на меня ношу учительства и сбежать с Паньгу. Путешествовать по другим мирам, общаться на равных с мудрейшими, войти в Круг Отшельников… Сноб он первостатейнейший, мой Учитель Баа. Сноб и эгоист. – Доо вздохнул, вспомнив что-то свое. – Но я ему благодарен. Хотя бы за то, что он все же успел.

– Вот и солнце встает… – отметил я очевидное, нарушив долгое молчание.

Утро началось для нас с недовольного ворчания Хранителя Сию, уснувшего на так и не распакованных подстилках. Пора было трогаться в путь, а для начала умыться и хотя бы выпить чаю, но в бурдюке почти закончилась вода. Здесь, в горах, приходилось ее экономить, – неизвестно, когда встретится ручей или селенье с колодцем. Но разве можно обойтись без утреннего чая? Решив, что не буду умываться и сэкономлю таким образом и воду, и время, я направился к гроту с Мыслителем. Хотелось при свете дня взглянуть на то, что натворил ночью.

Солнце заливало розовыми струями лучей горы, загоняя ночную тьму в расщелины под прикрытие отвесных склонов и рассеивая последние клочки посторонних энергий в высоком синем небе. Под ногами пружинил бархатистый ежик травы, устилающей чашу долины, с кустов бака-бало падали наземь капли росы, на прощание вспыхивая сотнями маленьких радуг. Над проснувшимися цветами мельтешили яркие колибри, как будто невидимые шаловливые духи гор кидались друг в друга самоцветами, найденными в таинственных недрах земли. Среди

свежести утреннего бытия сидел на троне обнимающего его камня Мыслитель, до краев полный энергией разума. С нависающего козырька скалы тонкой, но уверенной струйкой падала пробившаяся из глубин горного кряжа вода, укутывая туманной вуалью подход к статуе. На моих глазах у ног белоснежного великана рождалось русло нового ручья.

– Учитель Доо! – крикнул я радостно. – Тут можно умыться!

– Ну что же, – он подошел и подставил ладони, сложенные ковшом, под тонкие струйки водной завесы, – похоже, ты все делаешь правильно, Аль-Тарук Бахаяли… Водичка просто прелесть!

Обязательная программа путешествия к месту силы на востоке была выполнена, и теперь нас ждали самые прекрасные города Канамарки: знаменитый своими университетами Ланкантай, и столица провинции, Саксаюман. Мы наскоро позавтракали полузасохшими маисовыми лепешками и вялеными ломтиками батата, набрали свежей ледяной воды в опустевший бурдюк и отправились к выходу из проснувшейся Долины Сна.

У прохода, ведущего в соседнюю долину, копошились люди. Блестела сталью под утренними лучами воинская амуниция. Это наводило на нехорошие подозрения: в конце концов, ведь какая-то нахальная жаба повелела заложить камнями проход… Вряд ли она обрадуется, узнав, что путь в Долину Сна снова открыт. Я чувствовал, что обитатели гор нас заметили и сформировали две… уже три группы, сбившиеся в настороженные стаи на мысленной карте. Учитель Доо коротко кивнул и внутренне подобрался. Тревожно.

Как только мы миновали скалу, помеченную ярко сверкающей на солнце Печатью Круга, на нас наставили копья затянутые в кожаную броню люди. Не стражи, нет… кто-то собрал собственное вооруженное формирование: типичные чинки, несущие изображение перекрещенного молота и кирки на кирасах. Разве это законно?

– Стоять! – скомандовал нам один из них. – Кто такие?

– Владельцы Долины Сна и пути к ней, то есть той тропы, на которой ты стоишь, – спокойно пояснил Учитель Доо, не дрогнув ни единым мускулом лица. – Сойди с нее.

– Владелец здесь один – просветленный Касипома. Он защищает простой народ от всех полоумных ублюдков, которые рвутся сюда. Он сам будет судить вас, самозванцы...

Учитель Доо, не дослушав, сделал шаг по тропе. Копейщики сноровисто перекрыли нам путь, ощетинившись стальными жалами. Тропа засияла фиолетовым светом и, повинуясь жесту наставника, стряхнула их, как рачительная хозяйка стряхивает мусор с половичка. Удержавшийся на ногах командир с яростным криком бросился в атаку. Учитель Доо мягким, почти незаметным движением скользнул ему навстречу и ткнул сложенным тешанем, мгновенно появившимся в руке, в незащищенную часть шеи между шлемом и кирасой. Нападавший резко остановился, захрипел и рухнул навзничь, выронив меч, так и не попробовавший крови.

Копейщики успели опомниться и начали снова окружать нас, но пока не нападали, стараясь держаться на обочине, вдоль тропы, не заходя на нее. Я неторопливо следовал чуть позади убийственно спокойного наставника, готовясь отразить удары справа и слева... Выпад! Мимо? Еще один... Я был готов, что острый наконечник третьего или четвертого копья пробьет меня насквозь. Но этого не произошло. Воздух по обеим сторонам тропы дрогнул и словно застыл, став вязким, как желе. Копья втыкались в него и увязали, не достигнув своей цели. Неужели мы все же сможем спастись и выйти без особого ущерба из опасного места? Но, к глубокому разочарованию, впереди поджидал еще больший отряд. Его возглавлял высокий мощный мужчина, наряженный в яркие шелка. Странно: здесь, в горах, состоятельные люди предпочитали шелкам одежды из нежной шерсти викуньи, – она намного комфортней. Похоже, нас встречает сам просветленный Касипома.