Общество любительниц плавания имени Дж. М. Барри

Цитвер Барбара

– А я не помню, чтобы мне на восьмидесятилетие дарили что-то, – вздохнула Гала.

– И тебе дарили! – возразила Лилия. – Ту красную шляпу! С черной бархатной лентой.

– Ах, верно, – вспомнила Гала.

Джой вспомнилось мероприятие, на котором она присутствовала в Нью-Йорке, когда начальник Алекса, Ричард Эндрюс, отмечал восемьдесят лет. Это было грандиозное празднование с джазовым ансамблем из двенадцати духовых, с тремя сотнями гостей. Четыре тысячи тюльпанов с длинными стеблями, привезенные из Голландии, украшали все горизонтальные поверхности в бальном зале гостиницы «Уолдорф-Астория». Четвертая жена Ричарда, бывшая

модель «Викторианского секрета» [16] , кажется, чувствовала себя не в своей тарелке на этом торжестве, и Джой подумала, что в этом нет ничего удивительного – гости-то были в основном ровесники Ричарда.

16

Имеется в виду американская торговая сеть по продаже элитного нижнего белья «Victoria’s Secret».

Если она доживет до восьмидесяти, решила Джой, то лучше устроит такой день рождения, как здесь, у пруда.

Мег ахнула, увидев содержимое коробки: ветхий экземпляр лондонской «Таймс» от 1958 года. На первой полосе была помещена фотография Агги, Галы и Мег, яростно протестующих на каком-то митинге.

– Боже мой! – сказала Мег, осторожно вытаскивая газету из коробки. – Вы только посмотрите!

– Когда это было? – спросила Джой, ошеломленная их молодыми лицами, глядящими с фотографии.

– На Олдермастонских маршах, – сказала Лилия. – Именно там мы и познакомились. Мы с Вив тоже были на той демонстрации. Только не стали толкаться, чтобы попасть на фото.

Мег аккуратно сложила пожелтевшую газету.

– Откуда у тебя это? – спросила она с изумлением.

– Из Интернета, – гордо сообщила Агги. – Просто поразительно, чего только не найдешь с помощью компьютера.

– А что это за Олдерманские марши? – спросила Джой, стесняясь, что ничего не знает.

– Олдермастонские, – поправила Гала. – Движение за ядерное разоружение.

– Мы шли четыре дня, – пояснила Агги. – Мы прошли пешком от Трафальгарской площади до Центра по исследованию ядерного оружия.

– В следующем году решили двигаться в обратном направлении, чтобы завершить акцию в Лондоне, – вставила Мег.

– Я ходила каждый год, – с гордостью сообщила Гала. – Всего пять раз.

– Я ходила два раза, – сказала Лилия.

– Посмотрите на нас! – растроганно произнесла Мег, рассматривая юные лица на фотографии. – Я до сих пор ощущаю себя такой. Смотрю в зеркало и каждый раз удивляюсь, потому что в душе я осталась той же девчонкой.

Когда она подняла голову и оглядела всех, в ее глазах стояли слезы.

– Ну-ка, ну-ка, – сказала Вив, – никаких слез и сожалений! Возраст – это привилегия. Не всем везет дожить до преклонных лет. К тому же мы ведь не хотим наскучить нашей молодой подруге. Нет ничего хуже, когда старики принимаются стенать и хныкать!

– Вы не можете мне наскучить, – сказала Джой. – Иногда я тоже чувствую себя старой. Во всяком случае, гораздо старше, чем есть. Вот вчера, к примеру, мне пришлось объяснять Лили, кто такие Жаклин Кеннеди и Грейс Келли!

Лилия живо обернулась к ней.

– С чего это она заинтересовалась? – резко спросила она.

– Мы с ней были в Лондоне и…

– С моей внучкой?

– Да. У меня была деловая встреча, поэтому…

– Вы возили Лили в Лондон? В будний день? – Глаза Лилии метали молнии.

– Она

очень хотела поехать и уговорила Иэна устроить ей выходной.

Лилия ничего не сказала, но по ее лицу было видно, что она просто в ярости.

– Ясно, – сказала она холодно. – Ну-ну!

Она резко поднялась с места и поставила тарелку с недоеденным тортом на приставной стол. Вив, вероятно надеясь рассеять напряжение, внезапно сгустившееся в воздухе, встала, подошла к проигрывателю для компакт-дисков и запустила по новой Эдит Пиаф.

– Стой! Погоди! – прокричала она. – Мы должны спеть нашу песню! Какой же это день рождения, если мы не споем? Лилия! Вернись.

– Извините, – сказала Лилия. – Мне нужно идти.

С этими словами она пересекла комнату, поцеловала Мег и быстро ушла, хлопнув дверью.

– Простите меня, – прошептала Джой.

– Вы ни в чем не виноваты, – сказала Мег. – И дело тут не в вас. И не в Лондоне.

– На этой неделе день рождения Кейт, – пояснила Агги. – В эту пятницу ей исполнилось бы сорок. И дважды в год Лилия устраивает подобные выходки.

– Да, перед днем рождения Кейт и незадолго до дня ее гибели, – продолжила Мег.

– И не забудьте про Рождество, – угрюмо вставила Гала. – Честное слово, иногда я… можно подумать, что она единственный человек на свете, потерявший кого-то из близких!

– Она ничего не может с собой поделать, – вступилась Агги. – Нельзя же сказать, что она сама хочет быть такой несчастной.

– А я не настолько уверена, – сказала Мег. – Ведь из-за этого ей уделяют столько внимания.

– Мег! – одернула ее Вив.

– Нет, это правда! Получается, что все суетятся вокруг нее.

– Вместо тебя! Несчастная позабытая крошка! Да еще и в твой день рождения! – поддразнила Агги.

– Похоже, не сработало, – мрачно проговорила Джой.

– Что именно? – спросила Агги.

– Правило джокера. Незнакомый человек, который заставляет всех вести себя прилично.

– Ах, милая, бросьте. Мы рады вас видеть.

Только что началась самая главная песня Эдит Пиаф. Ее сильный, грубоватый голос звучал как будто со старой, потрескивающей пластинки.

– Je ne regrette rien, – пропела Агги.

– Что это значит? – спросила Джой. – Я не знаю французского.

– Я ни о чем не жалею, – перевела Агги.

– Ни о хорошем, – прибавила Гала, – ни о плохом!

Друг за другом Мег, Вив и Гала подхватывали песню, они держались за руки, включив в свой круг и Джой, и их прекрасные старые лица сияли в свете огня.

Non, rien de rien, non, je ne regrette rien! Ni le bien qu’on m’a fait, ni le mal, tout ca m’est bien 'egal! Non, rien de rien, non, je ne regrette rien! C’est pay'e, balay'e, oubli'e je me fous du pass'e! [17]

17

Слова знаменитой песни Эдит Пиаф «Я ни о чем не жалею» («Non, je ne regrette rien»).