Очарованная
Шрифт:
Они испытывали меня болью.
Они все делали это.
Я была одинокой мазохисткой в комнате, полной жестоких садистов, которым некому умерить их похоть.
Мой разум гудел и жужжал, когда я пыталась мысленно подготовиться к грядущему натиску.
Затем вперед выступил Лэндон во всем своем наряде с длинным тонким хлыстом, обмотанным вокруг костяшек пальцев, и я знала, что никакие размышления или банальности не подготовят меня к тому, что должно было произойти.
Лэндон годами контролировал меня,
Если он был так хорошо обучен ментальной войне доминантов, я даже не хотел представлять, как он может быть в физическом акте.
—Это черная змея, — объяснил он мне, когда двое мужчин, ухаживавших за мной, растворились, закончив свою работу. —Это мой любимый кнут для наказания непослушных сабов. Видите ли, он издает такой звук, разрезающий воздух, а затем резкий треск, когда он вонзается в задницу. Затем звук нижних, когда они кричат и сквозь слезы умоляют меня остановиться… ну, это так меня раздражает.
Я хотела сплотиться против него. Плюнуть ему в лицо и сказать, что он трус, а не Мастер. Настоящий Мастер делился доверием со своим рабом. Они обещали сплести удовольствие с болью, когда она будет хлестать по их коже, вознаграждать их похвалой или оргазмом, если они будут следовать правилам их игры. Я знала , но без подробностей, что Лэндон не делал ничего подобного. Он был жалким оправданием человека, который прятался за БДСМ, чтобы чувствовать себя более мужественным, ложно доказывая свой тезис о том, что мужчины — лучший пол.
Я закрыла глаза, когда он прижался ко мне, проводя языком по краю моей челюсти в собственническом движении, которое заставило меня содрогнуться.
—Если бы ты была кем-то другим, я мог бы быть мягким, — сказал он мне, свирепо кусая меня за ухо. — Но ты должна быть наказана за то, что оставила меня в Милане.
—Разве моей жизни сейчас недостаточно наказания?,— прошептала я.
Он замолчал на такой момент, что я подумала, может быть, я добралась до какого-то пыльного уголка добра в его голове.
—В Ордене мы верим в наказание кровью, — сказал он, а затем уперся своим членом в мою задницу и сильно вонзился в меня. — Так что я заставлю тебя истекать кровью.
—Мистер Нокс накажет раба Дэвенпорта двадцатью пятью ударами плетью, — заявил человек по имени лорд Шервуд своим сухим, профессорским тоном. —Если девушку приучили к боли, она должна быть в состоянии благодарить мистера Нокса за каждую боль до самого конца. Если, с другой стороны, лорд Торнтон был слишком мягок с девушкой, и она сломалась до этого... Лорд Торнтон будет выпорот и обложен налогом за его неспособность быть хозяином.
Послышался ропот согласия.
Мне не нравилось, что я могла видеть, что происходит позади меня. Мне
— Готов, раб? — спросил Лэндон с расстояния в несколько футов.
Он не дал мне времени ответить или собраться. В воздухе раздался резкий свист хлыста, а затем звук, похожий на выстрел, когда тонкая кожаная оплетка коснулась верхней части моей спины.
Крик вырвался из ткани моих легких, оставив нежные и кровоточащие ткани в моей ноющей груди. Я закричала так громко, что могла чувствовать звук в своих волосах и пальцах ног, когда я пыталась использовать шум, чтобы вытеснить разрушительную боль, которая отдавалась в каждом дюйме моего тела.
Где-то в глубочайшей яме моей психики был маленький прикованный и запертый ящик рассуждений, который гремел напоминанием.
Я должна была что-то сделать.
Среди адского огня боли был порядок, что-то, что я должна была сделать, чтобы избежать большего. Для себя и моего Мастера.
— Один, — сказала я, когда мой говор превратился в крик. — Спасибо, мистер Нокс.
— Хозяин, — рявкнул он. — Зови меня Мастер.
—У меня есть все основания протестовать против этого, — раздался из спортзала ясный и сильный голос Александра. Я чувствовала, как прохладные, аристократические слоги скользят по моей болезненно горячей коже, как кубики льда. —Раб Дэвенпорт знает только одного Мастера, и это я.
— Я позволю это, — заявил Шервуд после минутного раздумья. —Раб будет обращаться к вам как к мистеру Ноксу.
Это было маленькое благо, но каждый подарок казался чудом.
Меня повесили перед тайным обществом богатейших и самых изменчивых джентльменов Британии, проверяя, потому что они опасались, что мой жестокий Хозяин мягок со мной.
Если бы это не было так ужасно, я могла бы посмеяться над неправдоподобностью собственной жизни.
Я знала, что грядет следующий удар, и что он будет тяжелее предыдущего, потому что Лэндон был зол и он завидует титулу Александра, но боль все еще была непреодолимой.
Он пронзил мою спину, а затем погрузил шипы обжигающего кожу жара глубоко в мой позвоночник, пронзая меня болью.
— Два, спасибо, мистер Нокс, — процедила я сквозь зубы.
На десятом ударе я почувствовала, как моя кожа расползается, как масло, под ножом кожаного хлыста. Кровь стекала по моему позвоночнику и скапливалась в двойных ямочках на моей заднице, соблазняя Нокса избить меня сильнее, цвет вызывал его бычью ярость.
К пятнадцатому счету я не могла дышать из-за месива соплей и слез, забивавших нос, а воздух через мой рот был металлическим от крови. В какой-то момент я прокусила себе щеку, и розоватая слюна потекла по моему подбородку.