Очарованная
Шрифт:
Только темнота в деревьях позади Лэндона сдвинулась, ночь расступилась, как будто сам Аид прорвал завесу из подземного мира.
А еще был Александр, который спокойно, молчаливо, как дух, шел по усыпанной листьями траве.
В его руке что-то блеснуло, что-то красное мелькнуло в руке, серебристое внизу.
Нож с рубиновой рукоятью.
Я задохнулась, но Лэндон не услышал меня, когда хищная птица, наконец, отцепилась от тошнотворного мокрого скольжения и снова улетела в ночь. Освободившись от своего мучителя, Лэндон
—Ты маленькая шлюха, я буду мучить тебя, пока ты не запоешь, как гребаная птица, — пообещал он мне.
Александр опустился на колени позади него, настолько выше, что даже так нависал над другим мужчиной. Нож плавно вонзился в его горло, другая рука крепко запуталась в волосах Лэндона, когда он оттянул голову назад и просунул шею в лезвие.
—Я единственный, кто причиняет ей боль, — заявил Александр, когда его сокол издал всемогущий визг первобытной победы откуда-то над нами.
А потом перерезал ему горло.
Я смотрела, как беспристрастный объектив камеры, как кровь, черная в темноте, проливалась шелковым саваном на лицо Лэндона. Он дернулся, пока Александр держал его, а через несколько мгновений его глаза закатились, затем закрылись, он был мертв.
Александр встал, поднял тело на руки и отошел в темноту, пока я не услышала тяжелый всплеск, который, должно быть, был тонувшим в ручье телом Лэндона. Мои уши напряглись при звуке его сапог по грязи, и я почувствовала такое огромное облегчение, когда он вернулся, что чуть не расплакалась. Я смотрела на свои грязные, изодранные колени, на свой голый торс, изрешеченный царапинами, и пыталась прийти в себя.
— Посмотри на меня, Козима, — приказал он тем приглушенным доминантным голосом, которому я не могла не подчиниться.
Меня пробрала дрожь, потому что я не слышала этот восхитительный, сладкий тон уже несколько недель.
Его глаза светились ярче, чем залитые лунным светом осколки, просачивающиеся сквозь деревья. Я с трудом сглотнула от того, как они владели мной, как он владел мной даже одним взглядом, даже на расстоянии пяти футов.
— Ты в порядке, — сказал он мне. — Тише, Красавица, я с тобой.
Я поняла, что издаю жалобный звук, как потерянный котенок, и в тот момент, когда он сказал мне замолчать, я остановилась.
— Тебе не следовало его убивать, — хрипло сказала я. — У тебя снова будут проблемы.
И что тогда мне делать?
Что бы я сделала, если бы мне пришлось пойти к новому, более жестокому Мастеру?
Что бы я делала без него?
Луна скрылась за облаком, и глаза Александра потемнели.
—Каждый год в «Охоте» гибнут люди. Мы даже не ищем тех, кто не возвращается. Мы просто скрываем их смерть, как будто ничего не случилось. Никто не отнимет тебя у меня.
— Grazie a Dio, — прошептала я, благодаря Бога.
Я хотела попросить его обнять меня, потому что мне было
Я не могла выразить это словами. И не хотела, а учитывая мое нынешнее психическое состояние, я даже не могла пытаться.
Но я протянула руку в темноту и почувствовала, как Александр наклонился к ней с того места, где он стоял на коленях.
Его заросшая щетиной грубая челюсть легла на мою ладонь, как кусочек пазла, и что-то глубоко внутри меня, до чего мог дотянуться только он, щелкнуло.
Я рванулась к его рту, мои губы неловко коснулись его, основном на подбородке, мой язык был в небольшой щели там.
Он замер, удивленный.
Я потянулась вперед, держась руками за его шею, и обвилась вокруг него, двигаясь ртом к сильному пульсу на его шее, потому что это поддерживало меня.
—В безопасности, — прошептала я себе, чтобы успокоить дикий ужас, все еще грызущий мой разум.
— В безопасности, — повторил он, его сильные руки наконец обхватили меня тугой подпружинкой.
Это было странное волшебство,особенно объятия этого мужчины.
Он поселил воюющих демонов внутри меня, спел им колыбельную и уложил спать. Поэтому, когда Александр, наконец, провел рукой по моей голове и запустил ее в мои волосы сзади, чтобы наклонить мое лицо для поцелуя, я была готова к этому.
Его плюшевый рот ел мой, как будто у нас было все время в мире, покусывая мои губы зубами, терся своим извилистым языком о мой и дыша своим сладким мятным дыханием на мою щеку.
Он соблазнил меня этим поцелуем, заставив довериться ему и нуждаться в нем. Небольшой огонь вспыхнул в моем центре и наполнил мое замерзшее тело восхитительным жаром.
— Ты моя, — сказал он мне в губы, покусывая их между словами, пока они не стали нежными, как ушибленные лепестки. —Ты моя, чтобы защищать и утешать так же, как ты моя, чтобы играть и использовать. Скажи это, Козима.
— Я твоя, Мастер, — прошептала я в его открытый рот, вонзая свои слова, как декадентский шоколад, который тает на его языке.
Он смаковал его, облизывая губы, когда его глаза потемнели. —Хорошо, Мышонок. Теперь я честно выиграл эту киску. Ложись и покажи мне мой приз.
Затем рука в моих волосах потянулась сильнее, манипулируя моим желанием, как кукольник веревкой. Моя потребность вспыхнула сильнее, и я захныкала ему в рот, когда его поцелуй стал жестоким.
Он толкнул меня в грязь, но в этом не было необходимости, мои ноги уже были раздвинуты, холодный зимний воздух впивался в медовые складки моей киски. Я хотела, чтобы он увидел меня, увидеть, как горят его глаза, когда пальцы скользят по влаге, размазывая мое возбуждение по всей моей пизде и внутренней части бедер, как какой-то языческий поклонник.