Очерк о родном крае

Кокоулин А. А.

– Иду.

– Тогда не стойте, - сказал мужчина, подхватывая его и увлекая к дверям.

– Извините, задумался, - сказал Марек.

– Это достойно всяческой похвалы, но, боюсь, не перед зданием комендатуры. Такого здесь не любят.

– По-моему, я ничего предосудительного...

– Вы шли-шли и внезапно задумались. Это выглядит очень подозрительно, особенно в камеры наружного наблюдения. А вдруг вы о чем-то нехорошем задумались? Вдруг вы злоумышляете?

Собеседник толкнул дубовую створку. Несколько секунд они переуступали друг другу право первого шага.

–

Ну да, - усмехнулся Марек, - о чем еще можно думать перед зданием, в котором располагаются органы государственной власти?

– Именно.

Навстречу им выступили охранники.

– Сумку, пожалуйста.

Марек поставил сумку на короткую ленту конвейера и повернулся, расставив руки.

– Пожалуйста.

Ручной металлодетектор порхнул серой лопаткой. Справа, слева.

– Проходите.

Охранник махнул за спину, и Марек через арку прошел к выползшей на прорезиненную подставку сумке. Параллельно ему, через вторую арку, пропустили мужчину в свитере. Сзади, поддаваясь новыму посетителю, скрипела дверь.

Марек уже хотел идти на второй этаж, как от стола с мониторами, стоящего у стены, встал молодой человек и позвал его к себе:

– Господин Канин.

Короткая стрижка. Мужественная ямочка на подбородке. Темные брюки. Светлая рубашка с коротким рукавом. Пистолет в кобуре под мышкой. На бейджике нагрудного кармашка значилось: 'Джозеф Лепнефф, агент'.

– Да.

Марек шагнул, поддергивая ремень сумки.

– Можно еще раз ваши документы?
– попросил молодой человек, протягивая ладонь.
– Все, что есть.

– Что-то не так?

Марек достал из бумажника европаспорт, кредитку, журналистское удостоверение и страховой полис. Ответом ему была дежурная улыбка.

– Обычная выборочная проверка.

Получив документы, молодой человек вернулся за стол, пристально всматриваясь в фотографии и чипы на пластиковых карточках. Потом он развернул монитор, чтобы Марек не смог в него заглянуть, и что-то быстро набрал на клавиатуре.

– Как долго вы находитесь в республике, господин Канин?
– спросил он, отклонившись на спинку стула и заложив руки за голову.

– Только сегодня приехал.

– Вас зафиксировали в неблагонадежном районе.

Расслабленная поза агента провоцировала: беги, я не успею схватиться за пистолет! Еще не поздно! Смотри, я ни в чем тебя не подозреваю.

– Я там вырос, - сказал Марек, подавляя дрожь в ногах.

– Угум. Выросли...

Молодой человек снова склонился к монитору. На гладкий лоб его брызнул голубой отсвет с экрана.

– Да, я вижу, - с непонятным сожалением сказал он, несколько раз нажимая одну клавишу, видимо, листая страницы.
– Похоже, все в порядке.

– Я рад, - сказал Марек.

Агент кивнул и протянул документы.

– Возьмите. Только...
– Он быстрым движением убрал их от готовых было сомкнуться пальцев.
– Скажите мне... Один вопрос, последний. Почему вы остановились у здания?

– Когда?

– Пять минут назад.

– Задумался, - сказал Марек.

– Задумались?
– удивился молодой человек.
– А о чем, если не секрет?

– О переменах, -

вздохнул Марек.
– Когда я уезжал отсюда, я уезжал из клоаки. Из тоталитаризма. Из тюрьмы. Я думаю, вы понимаете.

Агент посветлел лицом.

– Да, перемены видны невооруженным глазом.

– А здание - старое. Из тех времен.

– Ну, это...
– агент не нашелся, что сказать.
– Вы можете идти, господин Канин. Думайте все-таки поменьше.

– Я понимаю, это подозрительно.

Марек сложил документы в бумажник.

Он поднялся по лестнице на второй этаж и обнаружил, что всюду в коридорах сидят и стоят люди. Вот он, рабочий день!

По четыре, по пять человек толпились у каждой двери. Очередь. С бумажками, папками, измятыми шапками и платками в руках. За темным стеклом департаментов и офисов, пусть и затененные, носились молодые грудастые, длинноногие девчонки. Чулки, юбки, блузки. С файликом туда, с флешкой сюда. Изредка их суета перемежалась проходом суровой пожилой начальницы или моложавого проверяющего, выслушивающего обращения и трепетно кладущего ладонь на спину или талию - заботливая поддержка с намеком.

Льготы. Жилье. Услуги снабжающих компаний. Вопросы переселения и расселения. Поддержка бизнеса. Коренные народы. Декоммунизация. Планирование.

Крупными буквами - по-английски. Мелкими - по-русски. А как же! Международный же деловой язык. Department. Branch. Шах и мат.

Все тот же, что и ранним утром, машинный стрекот летел отовсюду, но теперь перебивался голосами и телефонными трелями. Обрывки разговоров молодой демократической властной поросли плыли куда-то сами по себе в коридорной теснине:

– Да, господин Шмерль, я уверен...

– По последним исследованиям, температуру в жилых домах в отопительный период допустимо опускать до пятнадцати...

– Кредит идет исключительно на обслуживание электрических сетей. Это, конечно, вызовет небольшое удорожание тарифа для населения...

– Мы постараемся, господин Рахаузер, чтобы ваша компания...

– Да, с утилизацией завода мы поторопимся...

– Главное - раздробить протестную массу...

Марек шел, прижимаясь к стенам и пропуская тех самых длинноногих, убегающих куда-то на лестницу девушек и пухлых мужчин в строгих костюмах при галстуках с одинаково озабоченным выражением лица. Он смотрел на сидящих на лавках и почему-то внутренне морщился - куковали в привычном для них ожидании все старики да старухи, как в больницах давней, советской поры. Даже сомнение закралось, туда ли на самом дели пришел. Что у вас болит, господин Канин? Стихоплетство? Говорят, это неизлечимо...

К 'Пункту регистрации' тоже имелась очередь.

Правда, здесь контингент подобрался уже разновозрастной: и семья из трех человек, папа-мама-сын, и невысокий, носатый кавказец с грустными глазами, и две девчонки, видимо, студентки. Марек оказался девятым по счету и занял место за худой женщиной в красной шляпе с большими полями, перед которой подпирал стену широкой спиной в кожаной куртке весь из себя независимый небритый парень.

За синеватой дверью движения не было видно.

– Следующий!