Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам
Шрифт:
Привилегированным положение ПКБ также было лишь отчасти. Заключалось оно в том, что обучали «казаков» русские инструкторы, находилась бригада под патронажем российской дипмиссии и жалование в ней платили регулярно в сравнении с другими частями персидской армии. К тому же, как отмечал Мисль-Рустем, «все полки персидской кавалерии, за исключением трёх в городе Тегеране, обучаемых русскими инструкторами, т. е. Казачьей персидской бригады, живут по домам, никогда не производят учений и собираются только на смотр шаха, по его требованию, что случается раз в год, а то и реже» [560] . В остальном же ПКБ являлась составной частью иранских вооруженных сил, на которую распространялось большинство их правил и недостатков. Бригада являлась также частью тегеранского гарнизона [561] . Вопреки расхожему убеждению [562] , она не была ни личным конвоем, ни гвардией шаха. Конвойные функции исполняли только «казаки» из гвардейского эскадрона, сопровождавшие шаха в поездках по стране в составе других частей. Например, в 1883 г. при поездке в Мешхед на поклонение (здесь находилась и находится гробница имама Резы) персидский правитель взял с собой два полка пехоты, 100 человек из ПКБ, две батареи (на верблюдах и мулах), до 6000 иррегулярной кавалерии [563] . И при Насреддин-шахе, и при наследовавшем ему Мозаффарэддин-шахе «гвардией» и личными частями, охранявшими персидского правителя, были гулямы [564] , а телохранителями – воины из племени Каджаров [565] . «Гулямы сопровождают шаха в поездках каждый раз, как он выезжает из дворца. Затем, имеется ещё при дворце шаха всегда до 50 человек каджарцев, т. е. из племени каджаров, откуда происхождением и сам шах; они держат только караул у комнаты шаха, как самый благонадёжный для него народ» [566] .
560
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 133.
561
В указанное время гарнизон Тегерана достигал 3000 пехоты. «Пехотные полки приходят в Тегеран попеременно, на более или менее продолжительное время. Только один полк и “Фоудж-Махсус” постоянно находятся в Тегеране; кроме того, полурота так называемой гвардии Наиб ос-Солтане» [Мисль-Рустем. Персия
562
Калугин С. Персидская казачья его величества шаха Персии дивизия // Русская армия в изгнании / сост. С. В. Волков. М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. С. 364; Рыбачёнок И. С. Закат великой державы. Внешняя политика России на рубеже XIX–XX вв.: цели, задачи, методы. М.: РОССПЭН, 2012. С. 451; Сергеев Е.Ю. Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии. М.: Товарищество научных изданий КМ К, 2012. С. 175; Стрелянов (Калабухов) П.Н. Казаки в Персии. 1909–1918 гг. М.: Центрполиграф, 2007. С. 215; Шишов А. В. Персидский фронт (1909–1918): Незаслуженно забытые победы. М.: Вече, 2010. С. 20.
563
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 61.
564
Красняк О.А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 57; Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 96; Франкини. Записка о персидской армии генерал-майора Франкини от 20 сентября 1877 г. // СМ А. 1883. Вып. 4. С. 20–21.
565
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 73.
566
Там же. С. 132.
Как уже отмечалось, в распоряжении бригады находились казармы, конюшни, кладовые для фуража и другие хозяйственные и жилые помещения. Однако наблюдавший их изнутри Мисль-Рустем сообщал, что часть имеющегося была отделана на показ приезжающим высшим лицам, а основные постройки не обновлялись и постепенно приходили в упадок [567] . Так, упоминавшаяся дежурная комната «открывалась только для какого-нибудь приёма или для русских инструкторов, а остальное время была заперта, так как персы живо её изгадили бы. Это была, так сказать, дежурная комната на показ приезжим. Настоящие же караульные комнаты были маленькие, без мебели, весьма грязные и закоптелые… и находились под воротами» [568] .
567
Там же. С. 142–146. Правда, следует заметить, что указанный автор не всегда говорил, ко времени какого из полковников – П.В. Чарковского или сменившего его Н. Д. Кузьмина-Караваева – относятся зарисовки.
568
Там же. С. 143.
Еще одним негативным явлением, которое «захлестнуло» ПКБ, был переизбыток офицеров. Дело в том, что в чинопроизводстве командир бригады не был самостоятелен и не мог его регулировать. Будучи частью персидских вооруженных сил, ПКБ подпадала и под их практику формирования командного корпуса. «На качество офицеров здесь также не обращено внимания, – писал М. Алиханов-Аварский. – их производит не только военный министр за плату, но и сам командир бригады без особого разбора» [569] . Помимо этого, как отмечалось выше, в офицеры за подношения производил и сам шах. В персидской армии существовало неписанное правило, согласно которому все чины от наиба (подпоручика) до султана (капитана) жаловались командиром фоуджа, от султана до сартипа (генерала) – военным министром, а сартипом становились лишь по повелению шаха [570] . Полковник мог производить в чины самостоятельно до султана, не доводя до сведения персидского правителя [571] . Требовалось только утверждение военного министра. О последнем же русский офицер-инструктор вспоминал, что «он любит быть окружённым льстецами и очень легко раздаёт чины офицерам. Вообще нравственность его пользуется дурной репутацией даже среди персов. Говорят, что он годами не прикладывает своей печати, то есть подписи к фирманам и грамотам на утверждение наград, если через адъютантов не передали ему требуемого им “бешкеша”, подарка» [572] .
569
Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис: Типография Я. И. Либермана, 1898. С. 233.
570
Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1894. С. 797.
571
Сведения Н. П. Мамонтова [Мамонтов Н.П. Очерки современной Персии. СПб.: Типография В.Ф. Киршбаума, 1909. С. 92], посетившего Иран в 1908 г. и писавшего, что производство в офицеры полностью зависело от Заведующего, имеют более поздний характер и к рассматриваемому периоду не применимы. К слову, возмущение М. Алиханова-Аварского тем, что «производить в чины, до капитана включительно, предоставлено даже иностранным инструкторам» [Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис: Типография Я. И. Либермана, 1898. С. 214], свидетельствует о том, что офицер не слишком хорошо разобрался в данной ситуации.
572
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 85. Здесь же Мисль-Рустем в качестве примера привел случай попытки махинации Камран-мирзы с затворами для ружей Крика, установка которых должна была принести ему около 1 000 туманов (ок. 3 000 рублей) [Там же. С. 85–86]. Эта комбинация сорвалась, однако такое было далеко не со всеми его операциями.
Однако М. Алиханов-Аварский был не совсем прав, критикуя командира бригады. В России начальники отдельных частей имели право представления к производству в штаб-офицеры и награждению [573] . Этого же добивались и первые Заведующие – контроля над чинопроизводством. Командиры ПКБ были поставлены в такое положение, что вынуждены были мириться с назначениями «извне». Со стороны же, несведущему человеку, особенно привыкшему к строгой системе производства в офицерские чины в европейских армиях, казалось, что Заведующий неразборчив в выборе. Но, с другой стороны, при господствовавших в вооруженных силах и администрации Персии порядках, чинопроизводство становилось доходной статьей для производящего. Сложно сказать, насколько первые два полковника пользовались своим положением для улучшения собственных финансовых дел. Мисль-Рустем обвинял А. И. Домонтовича, что тот в 1879 г. «принял на службу в бригаду нижним чином… водоноса, курда, необразованного и безграмотного Керим-хана», через год произвел его в офицеры, а в 1882 г. он был уже генералом [574] . Однако в данном случае правильнее видеть политику первого Заведующего, который вынужден был в борьбе с мухаджирами опираться на немухаджиров. Относительно П. В. Чарковского прямых сведений такого рода нет. Возможно, он взял на вооружение практику предшественника относительно производства в офицеры, так как также вынужден был бороться с привилегированным положением бывших жителей Южного Кавказа. Показателен случай с упоминавшимся Керим-ханом. В 1882 или в 1883 г. он был произведен в генералы, а в 1884 г. «сделал на площади русскому полковнику Ч. скандал, за что и был переведён шахом в Исфахан», где с 1885 г. стал начальником местной кавалерии [575] . Подробности скандала неизвестны. Но с точностью можно утверждать, что он проявил еще одну проблему. Некоторые новопроизведенные офицеры из неродовитых стали ставить себя слишком высоко, кичиться своим положением, забывая о том, кому и чему они обязаны выдвижением.
573
РГВИА. Ф. 401. 1899. Оп. 5. Д. 61/№ 173–259. Л. 121.
574
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 146–147.
575
Там же. С. 136, 147.
С другой стороны, можно допустить, что полковник производил в офицеры и мухаджиров, чтобы заручиться их лояльностью. Считавшие себя потомками знатных мухаджиров, «находили службу в нижних чинах бригады для себя унизительною» [576] . Та же ситуация складывалась, если командирами над родовитыми мухаджирами назначали неродовитых [577] . К этому добавлялась практика передачи среди мухаджиров чинов по наследству. «Так, вы нередко можете встретить “сартипа” – генерала, 8 лет, – отмечал Мисль-Рустем, – которому уже вдолбили в голову, что он “сартип”, значит должен держать себя важно, чинно» [578] . Поэтому Заведующий вынужден был лавировать, чтобы избегать внутрибригадных конфликтов. Что касается продажи чинов, то Мисль-Рустем распространял свои соображения о финансовой нечистоплотности командиров бригады на трех первых полковников в общем [579] , и основаны они были во многом на слухах и неправильно понятых действиях.
576
Косоговский В. А. Очерк развития персидской казачьей бригады // Новый Восток. 1923. Кн. 4. С. 393.
577
В значительной степени указанную проблему взаимоотношений между офицерами дает понять свидетельство Л. К. Артамонова, изучавшего азербайджанские войска в 1889 г. «Отношения младших офицеров к старшим чисто лакейские. Так, например, однажды я был в гостях у артиллерийского штаб-офицера: нам всё время прислуживал (до снимания сапог включительно) старший субалтерн-офицер (поручик), считавший себя даже польщённым такой обязанностью… Это, строго говоря, тип персидского офицера, бедного, без связей и протекции. С другой стороны, старший, напр. сартип, раболепствует перед младшим в чинах, но знатным по богатству, связям и происхождению» [Артамонов Л. К. Северный Азербайджан. Военно-географический очерк. Тифлис: Типография канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1890. С. 59].
578
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 37–38.
579
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 150.
2.4. Результаты деятельности П. В. Чарковского
Из косвенных сведений видно, что П.В. Чарковский пользовался среди подчиненных большим авторитетом, а также стремился быть строгим и требовательным начальником [580] . Отдельные примеры, приводимые Мисль-Рустемом, свидетельствуют, что полковник также стремился поддерживать личный авторитет, офицерское достоинство и престиж пославшей его державы, как он их понимал, и при персидском дворе. Так, «русский полковник Ч., – писал свидетель, – был тоже однажды приглашён на священный салам в ночь Навруза, но ему поставили условием, чтобы он при входе в зал, где был назначен салам, снял сапоги. Полковник ответил, что он отказывается от чести лицезреть шаха на саламе, так как его ноги в носках, без сапог, не совместимы с русским парадным мундиром. Наиб ос-Солтане очень хотелось, чтобы полковник присутствовал, так как шах был всегда недоволен, если отсутствовали русские и всегда спрашивал; поэтому Наиб ос-Солтане упросил полковника всё-таки быть, но одеть не сапоги, а кавказские чевяки: они, дескать, без подошв, значит не сапоги, но за чулки сойдут, что Ч. и исполнил, – оказалось, что и овцы целы, и волки сыты, то есть, вышло и по-персидски, и по-русски» [581] . В другом случае персидский министр юстиции «предлагал русскому
580
Там же. С. 145–147.
581
Там же. С. 80.
582
Правильнее – сарханга.
583
Это была особенность персидской артиллерии, в которой орудиями, людьми и лошадьми заведовали отдельные начальники [Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1885. С. 564].
584
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 83–84.
585
Правда, чем это объяснялось – боязнью оскорбить Россию или личными качествами П. В. Чарковского, с уверенностью утверждать сложно. Скорее всего, роль играли обе причины.
586
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 117.
Не вызывает сомнения и компетентность полковника: он много сделал для обустройства ПКБ, разработал «Руководство по обучению казачьей конной артиллерии», переведенное на фарси и изданное в Тегеране в 1885 г. [587] Иностранные наблюдатели отмечали, что «влияние командированных русских офицеров продолжает оставаться заметным» [588] . Со стороны бригада действительно производила впечатление. Английский врач Уильс писал: «3 года тому назад (русский перевод был издан в 1887 г. – О.Г.) шах имел 3 “казачьих” полка, получавших правильное жалование, при которых состояли инструкторами европейцы. Мне не приходилось видеть более красивого состава солдат и лошадей» [589] . Интересно и мнение указанного автора относительно места ПКБ во внешней политике России и англо-российском соперничестве. Сетуя на слабость Англии в Персии, Уильс отмечал силу русского влияния, значительно его преувеличивая. «Англия в глазах персиян, – замечал он, – есть пустой звук, а Россия – сила, перед которой нужно преклоняться и трепетать» [590] . Особо акцентируя внимание на возможностях персидской армии, англичанин считал, что в случае англо-русского столкновения в Азии «она может нам дать солдат… нуждающихся лишь в умелом руководстве, чтобы превратиться в грозную армию». «Разве русские офицеры, – вопрошал он, – не сформировали и не обучили 3-х “казачьих” полков под самым носом нашего представителя в Тегеране? Прежде бывало мы посылали в персидскую армию своих инструкторов; так же поступали и австрийцы. А теперь русские инструкторы и русское влияние совершенно нас вытеснили и уронили наш престиж» [591] . Очевидно, что Уильсу не были известны все перипетии, связанные с созданием и функционированием ПКБ. Да и силу российского влияния на всю армию он, как нам кажется, переоценивал (в конце концов, русские инструкторы возглавляли не всю кавалерию, а лишь ее небольшую часть, а их австрийские коллеги занимались преобразованиями в пехоте и артиллерии). Тем не менее внешний эффект деятельность ПКБ имела. Судя по англо-французским изданиям 1880-1890-х гг., мнение Уильса разделяли многие наблюдатели, а с их слов – и обыватели в указанных странах. Эти опасения четко проявились и в политических кругах Великобритании [592] . Тем не менее российское правительство в рассматриваемый период не было заинтересовано в создании в Персии организованной вооруженной силы [593] . В этом контексте интересен вопрос, который до сих пор остается открытым – отношение полковника к Миссии.
587
Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Институт востоковедения РАН, 2012. С. 65.
588
Вооружённые силы Персии по Lobel Jahresbericht, 1887 // СМА. 1888. Вып. 29. С. 129. Следует заметить, что русские инструкторы, естественно, не всё время были заняты обучением «казаков». Определенное представление об их жизни вне службы дают воспоминания есаула Меняева [Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 153–173]. Интересно, что приводимые им примеры досуга русских офицеров также свидетельствуют об авторитете военных представителей России в Стране Льва и Солнца.
589
Уильс. Современная Персия. Картинки современной персидской жизни и характера. СПб.: Типография А. С. Суворина, 1887. С. 179.
590
Уильс. Современная Персия. Картинки современной персидской жизни и характера. СПб.: Типография А. С. Суворина, 1887. С. 77.
591
Там же. С. 183.
592
Подробнее см.: Медведик И. С. Британские дипломаты в Тегеране: взгляд на англо-российский конфликт в Персии в конце XIX – начале XX века // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 6 (144). История. Вып. ЗО. С. 117; Ротштейн Ф.А. Международные отношения в конце XIX века. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 221.
593
Всеподданнейший отчёт генерал-лейтенанта Куропаткина о поездке в Тегеран в 1895 году для выполнения высочайше возложенного на него чрезвычайного поручения // Добавление к СМА. 1902. № 6. С. 60.
Н. К. Тер-Оганов утверждал, что между П. В. Чарковским и А. А. Мельниковым в 1885 г. произошел конфликт. Причиной его, как и в случае с А. И. Домонтовичем, было стремление командира ПКБ добиться статуса военного агента и большей независимости от русского дипломатического представителя [594] . К сожалению, автор не приводит ни ссылок на документы, ни подробностей конфликта. Известные нам источники не позволяют с уверенностью утверждать о наличии резких противоречий между представителями империи Романовых в Тегеране. Поэтому, если таковые и имели место, то они ждут своего исследователя. Тем не менее вопрос этот важен для лучшего понимания истории ПКБ и требует небольшого пояснения. Поскольку перипетии конфликта между А. И. Домонтовичем и И. А. Зиновьевым нам известны достаточно хорошо, то в своих пояснениях мы будем отталкиваться от ситуации с первым Заведующим.
594
Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Институт востоковедения РАН, 2012. С. 109.
Как известно, А. И. Домонтович выдвигал, по словам посланника, те же требования, что и П.В. Чарковский, по словам Н.К. Тер-Оганова. И нужно заметить, что с точки зрения положения Заведующего и лично своего первый командир ПКБ имел основание это делать. Мисль-Рустем писал, что «русские… инструкторы поставлены были гораздо лучше (чем другие инструкторы, находившиеся на персидской службе – О. Г.), так как составляли военную миссию, ходили в своих русских мундирах и находились под покровительством Русской императорской Мисси-и» [595] . Однако, это была лишь одна сторона медали. Дело в том, что вплоть до начала 1890-х гг. письменно были определены только обязанности Заведующего, но не его права [596] . 5 декабря 1892 г. очередной Заведующий – полковник ГШ Н.Я. Шнеур – получил шахский дестехат (собственноручное повеление), устанавливавший новые правила управления бригадой [597] . По этому поводу он писал своему начальству: «Это первая попытка установить кое-какой порядок в бригаде и письменно определить права Заведующего обучением персидской кавалерии, так как до сих пор всё делалось по установившемуся обычаю» [598] . А. И. Домонтович, возглавляя ПКБ, формально числился штаб-офицером для поручений штаба Кавказского военного округа, находящимся в командировке. В случае с П.В. Чарковским этот недостаток, видимо, учли – он получил официальное назначение командиром ПКБ. Тем не менее это было паллиативное решение. Формально он оставался лишь одним из многих командиров воинских частей, пусть и находившимся в несколько привилегированном положении. В Иране, где должность и статус имели большое значение, это мешало, снижая авторитет Заведующего как среди высших сановников, так и среди мухаджиров бригады, особенно знатных [599] . Военный агент (атташе) являлся официальным представителем Военного министерства России за рубежом. Он был включен в дипломатический корпус, пользовался соответствующими привилегиями и только в политических вопросах подчинялся посланнику [600] . Получив статус военного атташе, полковник переподчинялся бы в военных вопросах военному министру, и в некоторой степени освобождался из-под плотной опеки дипломатов. Ничего этого, за исключением зависимости от главы дипкорпуса, ни первый, ни второй Заведующие не имели.
595
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 171.
596
Докладная записка [А. И. Домонтовича] о состоянии дел в казачьей бригаде, 24 октября 1879 г. // Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 130.0. А. Красняк, не понятно из каких соображений, утверждает, что согласно контракта «русскому офицеру – командиру бригады предоставлялись большие права» [Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 75]. Это неверно.
597
РГВИА. Ф. 446. Д. 46. Л. 89.
598
Там же.
599
Колоритный пример, случившийся с П. В. Чарковским, который можно опосредованно применить к описываемой ситуации и в ПКБ, содержится в воспоминаниях Мисль Рустема. «Я был свидетелем, – писал он, – как на одном учении русский полковник Ч. пожаловался военному министру на одного пехотного “явера” – майора, за то, что он занял плац, где должна была производить учения кавалерия, и не ушёл по его требованию» [Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 117]. Случай этот доказывает, что по формальному положению полковник не отличался от других командиров фоуджей тегеранского гарнизона. К этому добавлялась еще и зависть со стороны некоторых из последних (особенно, если они были знатного происхождения – из ханов, а таковых было большинство) к немусульманину, фактически имеющему большие привилегии, нежели они.
600
РГВИА. Ф. 401. 1885. Св. 1099. Оп. 4. Д. «О военных агентах и лицах, занимающих их должности». Л. 10.
Командиры бригады одновременно выполняли функции военных агентов, то есть должны были доставлять в штаб Кавказского военного округа и в Военно-ученый комитет Главного штаба сведения относительно иранской армии, путей сообщения, вооружения и прочее, что предусматривалось «Инструкцией военным агентам и лицам, занимающим их должности» 1880 г. Статус официального военного атташе способствовал бы большей активности полковников в указанном направлении. А так загруженность бригадными делами не позволяла им полноценно выполнять функции по военной разведке.