Один миг жизни
Шрифт:
– Филиты добрые, - машинально повторил Кэноэ.
Ему уже рассказывали о филитах, которых он должен будет освободить на церемонии, но никто почему-то не упомянул о том, по какой причине они не напали на колонистов. Они просто не стали стрелять в детей. Они - не агрессоры, они просто пытаются защищаться. Президент Калансис хочет свободы, мира и достатка для своего народа, но не знает, сможет ли получить все это от Империи.
Поэтому ему не надо вести никаких переговоров. Пусть Калансис готовится к встрече, пусть готовит любые хитрые вопросы и коварные ловушки. Для него
Улыбнувшись девочке, Кэноэ встал и, осторожно обойдя построенный ею домик, пошел обратно к опушке рощи. Прогулка, как всегда, помогла: от депрессии и неуверенности в себе не осталось и следа.
8.04.5374 года
Торжественная церемония в аэропорту филлинского города Нагисса запомнилась Кэноэ плохо. Наверное, он был слишком напряжен, находясь в состоянии постоянной готовности к отражению неведомой внезапной угрозы, а чрезвычайные меры безопасности, причем, с обеих сторон, не давали забыть об этом. Наконец, чуть ли не пробежав между двумя строями почетного караула (интересно, а филиты тоже стоят с незаряженным оружием?), Кэноэ оказался внутри большого зала с черно-белым полом из каменных плиток, где можно было слегка расслабиться и придти в себя.
Этот зал еще сохранял в себе черты провинциального аэровокзала, но в этот день он должен был стать местом для проведения переговоров на высшем уровне. Посреди обширного пустого пространства, под лучами ярких ламп, стоял простой деревянный стол с двумя креслами друг напротив друг друга, заключенный в прозрачный металлопластовый куб, обеспечивающий абсолютную звукоизоляцию и защищающий почти от любого оружия.
Поправив гарнитуру автоматического переводчика, Кэноэ прошел через тамбур и шагнул внутрь. В ту же секунду навстречу ему двинулся немолодой филит в простом темно-сером костюме без всяких украшений. Они одновременно дошли до стола и, поклонившись друг другу, сели каждый в свое кресло.
Никто из них не торопился начинать разговор. Кэноэ было немного не по себе. Он, конечно, знал, что каждое его слово будут слышать и Кээрт, оставшаяся в лайнере, и Меркуукх с Таутингом, находящиеся здесь в зале, и Ровоам, дирижирующий охранниками, но все равно это ощущение встречи наедине на глазах у десятков людей было новым и не совсем комфортным для него.
Тишина внутри прозрачного куба становилась давящей, хотя на филита, спокойно сидевшего в своем кресле, она, похоже, пока никак не действовала. А Кэноэ вдруг понял, что не знает, с чего начать. Благодарить за гостеприимство было как-то уже поздно, а ритуальные фразы о прекрасной земле не совсем соответствовали моменту. Наверное, его растерянность была заметной, и Калансис пришел ему на помощь.
– У вас всегда такие сложные церемонии?
– вдруг, улыбнувшись, спросил он?
– Сложные?!
– Кэноэ ответил на улыбку Калансиса своей.
– Да это вы не видели приезда Императора в какую-либо из наших колоний. Вот там церемониал может продолжаться до часа! А у вас я вообще просто отдыхал.
– К счастью, мы еще - не ваша колония, - Калансис продолжал улыбаться, но взгляд его изменился.
– Скорее,
– Враждебного?!
– криво усмехнулся Кэноэ.
– Открою вам небольшой секрет, господин президент. Все эти меры безопасности предпринимались не против вас, а против возможных предателей в наших рядах. Вы ведь уже сталкивались с ними, не правда ли?!
Калансис молчал, и Кэноэ продолжил, стараясь говорить медленно и четко, не поддаваясь охватившим его эмоциям.
– Нам больше незачем враждовать! Мое появление здесь, объявление Филлины колонией - это не продолжение войны, а предложение мира. И мне очень хотелось бы, чтобы этот мир был прочным и длительным.
– В нашей истории когда-то было принято заключать вечный мир, - неожиданно сказал Калансис.
– Обычно его хватало лет на пять, редко больше. Интересы государств и их правителей меняются, увы, часто. Вы сейчас говорите от себя лично или официально представляете всю Империю?
– Я не определяю политику Империи, - с неудовольствием признался Кэноэ.
– Но моя роль здесь - не только церемониальная. Если я что-то скажу, меня должны услышать.
"По крайней мере, я хочу верить, что это так", - сказал Кэноэ про себя. Иначе зачем ему вручили Хрустальный Жезл и дали возможность пустить его в ход на Тэкэрэо?
– Хорошо, - неожиданно легко согласился Калансис.
– Я о большем и не мечтал. Очень надеюсь, что с вашей помощью мне все-таки удастся донести свою позицию до верхов Империи.
– И в чем же заключается ваша позиция?
– Она очень проста. Филлина не желает быть колонией Империи. Филлина желает быть свободной. Как председатель Межкома, я говорю это от имени, как минимум, половины планеты.
– Свобода?
– переспросил Кэноэ.
– А что такое свобода? Мне приходилось неоднократно слышать это слово, но каждый вкладывал в него свой смысл. Мне передавали, что вы любите точные определения.
– Извольте. Свобода - это возможность самому определять свое будущее и свое настоящее. Конечно, ограничивая себя при этом жизненными обстоятельствами, этическими и моральными принципами, правами и интересами других людей. Но главное - самому, самостоятельно, без чьего-либо давления. Это справедливо и для отдельного человека, и для народа и для целой планеты.
– Интересно, - Кэноэ вспомнил парочку прочитанных книг из дворцовой библиотеки.
– Но такая свобода, как вы ее понимаете, налагает на человека большую ответственность. Разве все к этому готовы?
– Нет, не все, - во взгляде Калансиса, обращенном на Кэноэ, кажется, впервые появился неподдельный интерес.
– Поэтому людей надо этому учить. Свобода широка, но у нее всегда есть рамки. Главное, чтобы человек умел ставить их себе сам.
– Боюсь, полной свободы у вас все-таки не будет, - честно сказал Кэноэ.
– Какие-то рамки вам установят.
– Тогда где же будут проведены границы? Будет ли нам позволено управлять собой без ваших чиновников, устанавливать для себя наши законы, иметь свою армию?