Одиночество вдвоем
Шрифт:
Ложусь на кровать, поворачиваясь на бок, лицом к парню, который достал телефон, пытаясь занять себя чем-то. Ему придется спать на кресле. Как-то не продумала этот момент, хотя моя голова сейчас не способна вообще думать. Смотрю на Дилана, хмуря брови, ведь чувствую, как в животе вновь дала о себе знать тянущая боль. Сгибаю ноги в коленях, положив руки на подушку, и тихо спрашиваю:
— Эй, а где сейчас Дженни? — хочется хорошенько треснуть самой себе за такие вопросы, но пускай это сделает О’Брайен. Правда тот совершенно спокойно смотрит на меня, опустив руку, в которой сжимает телефон, а пальцами другой трет подбородок, хмуря темные брови:
—
– Спи, — встает с кресла, и я обеспокоено приподнимаюсь на локти, наблюдая за ним с тревогой в глазах, что вызвало со стороны парня ухмылку:
— Спокойно, я свет погасить хочу, — хлопает по выключателю — и вся комната канет в темноту, до мурашек знакомую мне. Не ложусь, с напряжением ожидая возвращения О’Брайена на кресло, и только после этого опускаюсь обратно, не пытаясь натянуть на себя скомканное в ногах одеяло.
Мне жарко, душно.
Горло горит, как и всё тело. Смахиваю со лба пот, не сдержав сухой кашель.
Знаю, что меня ждет.
Отчим вернется. Он может быть нетрезв, тогда не станет церемониться.
Хмурюсь, приоткрыв сухие губы, ведь осознаю, что Дилану тоже может перепасть. Я совершенно не думала о нем, только о себе, о своей безопасности.
Но никто не может мне её гарантировать.
Ведь у комнаты есть ключ. Но он только у отчима.
***
Час, два, а может и все три сидит, бесцельно роясь в телефоне. Лишь бы занять себя, неважно чем. Дилан знал, что не сможет спать в чужом доме, но оправдывал свое согласие тем, что просто хочет хорошенько поесть и принять теплый душ. Тело затекло, так что приходится всё время менять положение, чтобы не ощущать дискомфорт. Но с каждой минутой тяжелее. Парень выдыхает, закинув голову. Смотрит в темный потолок, глаза уже привыкли к ночному мраку.
О’Брайен прислушивался. Он ощущал себя не в своей тарелке в этом доме. Его сводит с ума непонятное напряжение, каждый шорох и шум вынуждает прекратить дышать до тех пор, как парень не уверит себя, что ему показалось. Ему не нравится это место.
Но ещё Дилан слушал её.
Слушал, как тяжело дышит Эви, иногда прерываясь на сухой кашель, который, наверняка, рвет её глотку, принося боль. Девушка не ворочается, лежит, словно замерев, изредка вовсе прекращая дышать, чем вынуждает О’Брайена взглянуть на неё. Парень чешет макушку, хмуро наблюдая за Эви, которая еле ерзает на кровати, явно с трудом глотая комнатный воздух. Дилан поднимается с кресла, осторожно, тихо, пытаясь смотреть под ноги, чтобы не создавать лишнего шума. Останавливается в шаге от кровати девушки, медленно наклонившись, вытягивая руку, пальцы которой неясно, отчего трясутся.
– Я в порядке, — её хриплый голос беспокоит, но девушка всё равно улыбается, позволив встревоженному брату потрогать её лоб.
Касается кончиками пальцев мокрого, горячего лба Эви, которая поморщилась, но не разжала веки. Дрожит, еле заметно. Дилан проглатывает скопившуюся во рту воду, выпрямляется и подносит ладонь ко рту, кусая кожу костяшек. Оглядывается, бросает взгляд в сторону двери, решая не лезть со своей помощью и вернуться в кресло, вот только Эви вновь начинает кашлять, странным образом побуждая парня к действию. Что он может? Ничего. Он — не чертова мамочка, которая знает, как правильно заботится о других, но, кажется, лучше принести влажное полотенце, чтобы хоть немного «ослабить» жар. На этом помощь парня ограничится.
Избавляется от скованности, направляясь
Скрип.
Парень настолько четко слышит его, что чуть не глотает свой язык, вот только дверь ванной не скрипит. Этот противный звук издает дверь комнаты Эви. Она проснулась?
Дилан не стал мочить полотенце, медленно, с некой опаской, подойдя к двери. Толкает её пальцами, выглянув в коридор, рассчитывая увидеть на пороге комнаты болеющую девушку, которая осыплет его вопросами. И как он объяснит, что собирался делать? «Я хотел немного сбить твой гребаный жар», - ага, предельно мило, что аж тошнит. Это совсем не в стиле Дилана О’Брайена.
Но в дверях никого, хоть та и раскрыта шире, чем была. И парень не знает, расслабиться ему или напрячься ещё больше. Ветер? Нет, окна никто вроде не открывал, хотя, кто знает. Вернулся её отец? Но парень не слышал, как хлопнула входная дверь.
Дилан не стал мучить себя догадками. Он собрал все свои мысли, выбросил из головы и медленно начал перебирать ногами, подходя к порогу комнаты Эви, надеясь, что это всё-таки сквозняк «шалит». Опирается рукой на стену, заглядывая в помещение. И первое, что бросается в глаза, — это высокая темная фигура, медленно подходящая к кровати девушки. О’Брайен не долго думает, не выжидает, сделав резкий уверенный шаг, переступив порог, и хлопает по выключателю, вовсе не щурясь от ударившего в глаза яркого света.
И мужчина с сальными волосами, собранными в хвост не стал морщится. Они оба уставились друг на друга, правда, выражая совершенно разные эмоции.
Дилан хмурит брови, медленно опуская взгляд на руку мужчины, которая сжимала тонкое запястье Эви. Та начинает морщиться, ерзая на кровати. Свет лампы раздражает, заставляя её приоткрыть глаза, но тот же замереть прекратив дышать. Её взгляд «замерз» на стене.
О’Брайен заморгал, сощурив веки, и, наконец, выдавил из себя:
— Не понял.
========== Глава 13. ==========
В комнате нет часов, но их нервное тиканье было бы как раз кстати. Эви не может моргать, не может заглатывать воздух, боится как-то проявить свое бодрствование, хотя всем и без того ясно, что она не спит. Ей не нужно было время, чтобы понять, чьи пальцы касаются её в темноте. Это словно ночной кошмар, медленно переходящий в реальность. И девушка лежит, мучаясь от ожиданий, ведь холодные пальцы мужчины ногтями впиваются в белую кожу. В голове ни одной мысли. Просто ледяной ужас, въевшийся в грудную клетку и раздирающий плоть изнутри. И гробовое молчание, повисшее в воздухе после слов парня, который поставил руки на талию, не меняясь в лице: