Одиночество вдвоем
Шрифт:
— Как можно не есть пасту.
— Углеводы, — продолжаю бросаться короткими ответами.
— Ах, да, — парень произносит это таким тоном, будто всё слишком очевидно. Он хлопает ладонями по столу, сутулясь:
— У меня нет еды.
Я не голодна.
Поворачивается ко мне, сунув руки в карманы штанов. Ничего не отвечаю, просто отвожу глаза, начиная рассматривать грязные столики. Мне сейчас кусок в больное горло не полезет. У меня давление в голове, крутит живот от тошноты, глаза горят, пульсация в затылке, а так же выдыхаю горячий воздух изо рта.
Сомнений нет. Я заболела.
— Кофе, чай, какао? — Дилан стучит костяшками по столу,
— Воды, — прошу, с осторожностью взглянув на О’Брайена.
Да, я повела себя не самым хорошим образом. Начала ставить условия, поэтому теперь, когда он не скован, меня переполняет чувство тревоги. Что, если это его «молчание» — скрывая злость? Устроит какую-нибудь «подлянку», мне стоит быть начеку…
Дилан ставит на стол стакан с водой, после чего отворачивается, начав готовить себе кофе. Я тру ладони, обняв себя холодными руками, но жажда вынуждает сделать шаг к парню, чтобы взять стакан. Выполнив это, слишком резко отхожу назад, к стене, прижимаясь к ней выступающими лопатками, поскольку сильно сутулю плечи. Дилан замечает мою реакцию на его движения, но ничего не говорит, продолжив заниматься «готовкой своего завтрака».
Пью воду, корчась от боли в горле. Кашляю, прикрывая рот ладонью. Сухой кашель так и рвется наружу, не могу его сдержать.
— У меня нет лекарств, — внезапно говорит парень, хотя я ни о чем его не спрашивала. Молчу, решая проигнорировать сказанное. Отхожу от стены, осматривая помещение, окна которого были покрыты слоем пыли. Пахнет чем-то «старым». Никак иначе не могу описать этот запах. Сплошная антисанитария. И Дилан здесь рос? Это его дом? Да, у него явно нехорошие ассоциации с этим понятием. Теперь ясно, почему он так много ест с Ником. Кажется, тот сам начал покупать ему еду, но всё равно. Это не компенсирует.
Дверь с другой стороны от прилавка с кассой скрипит, отчего по спине бегут толпы мурашек. Поворачиваю голову, не скрывая тревогу во взгляде, когда в зал, хромая, выходит мужчина с пивным животом и вымазанным в чем-то лице. Его волосы растрепаны, а одежда местами дырявая. Харкает в пол, чем привлекает внимание Дилана, который не сводит с него взгляда, сказав мне приказным тоном:
— Сюда иди, — сутулится, мешая в кружке темный напиток, когда я без возражений захожу обратно за прилавок, пытаясь не смотреть на неприятного с виду мужчину средних лет, который, как ни странно, смотрит на меня, шмыгая носом, отчего его ноздри расширяются. Туманный взгляд скользит по моему лицу, ниже, изучая, поэтому прижимаю одну ладонь к животу, почувствовав неприятную колющую боль, и впервые, опираясь на собственное желание, так близко подошла к О’Брайену, который выпрямился, подняв кружку к губам. Следит за своим отцом, не хмурясь. Прижимаюсь к небольшому автомату с едой, срок годности которой давно вышел. Стою позади парня, сдерживая кашель. Мне совершенно не хочется подавать никаких звуков и поднимать глаза, которыми уставилась в пол.
Мужчина опирается рукой на край прилавка, вновь плюнув в пол. Разглядывает меня, немного искоса, но не могу понять, что привлекло его.
— Что? — Дилан первый говорит, разрушая молчание, и мужчина не думает проигнорировать вопрос, спокойно отвечая. Вот только говорит он со мной, а не с сыном:
— Болит горло? — его голос такой же отвратительный, как и он сам внешне. Неприятная улыбка озарила это потное рыло, подействовав на меня, как плевок в лицо:
— Я знаю одно неплохое лекарство от боли в горле, — поднимает брови, реагируя на
– У тебя горло болит? — отчим на протяжении нескольких минут давит мне на горло, наблюдая за тем, как брыкаюсь у него в ногах. На его лице растет улыбка:
— Я знаю отличное лекарство, — свободной рукой тянет бегунок ширинки вниз.
Меня передергивает. Резко, так, что невольно разжимаю пальцы, выронив стакан с водой, который разбивается об пол. Дилан оборачивается, хмуро смотря на осколки и разлившуюся воду. Поднимает на меня сердитый взгляд, вынуждая сильнее прижаться спиной к автомату с едой. Вот. Две особи мужского пола. Смотрят на меня. И меня начинает тошнить. Вздрагиваю, когда боль внизу живота увеличивается, и начинаю часто моргать, виновато опустив глаза. О’Брайен морщится, когда кашляю, зажимая ладонью рот, и грубо хлопает меня по плечу ладонью, чуть было не вышибая мое сознание:
— Идём, — повторяет толчок, ведь я не реагирую. Мешкаю, сдерживая панику, которая опять-таки взялась из неоткуда. Спешу, делая шаг, и парень вновь ругается:
— Смотри под ноги, «рукожопая», — напоминает об осколках и следует за мной, бросив взгляд на своего отца, когда тот поддается вперед, протягивая ко мне руку, чтобы коснуться:
— Кис-кис, — начинает «ржать», как конь, когда шарахаюсь от него к стене, ударившись плечом. Сердце бешено застучало, а ноги подкосились.
— Рот закрой, — тон Дилана то ли напряженный, то ли равнодушный, но сил он вложил не мало в удар, который пришелся по тыльной стороне ладони мужчины. Тот покосился на сына, вновь шмыгнув носом и харкнув.
Толкаю дверь, заходя в коридор, и оборачиваюсь, дожидаясь О’Брайена, который ещё секунду топчется на месте, что-то говоря отцу, после чего хлопает дверью, обходя меня:
— Чего встала? — ворчит, быстро поднимаясь по лестнице на второй этаж. Спешу за ним, немного опешив, когда он открывает дверь своей комнаты, толкнув меня внутрь. Я испуганно шагаю к подоконнику, крепко обнимая себя руками:
— П-прости за кружку, — извиняюсь. Замок щелкает, и Дилан разворачивается, идя к столу, но сворачивает в мою сторону, когда громко кашляю. Отшатываюсь назад, резко поднимая руки с согнутыми в кулаки ладонями, когда парень протягивает свою.
— Что ты, черт возьми, делаешь? — слышу удивление в его голосе, поэтому медленно опускаю руки, видя, что парень хмурит брови, приоткрыв губы. — Ты думала, я тебя ударить собираюсь?
Мои пальцы дернулись, поэтому сжимаю их, нервно качнув головой, но всё равно сглатываю, когда О’Брайен касается пальцами моего лба. Не дышу, опустив широко распахнутые глаза вниз. Дилан не медлит, так же быстро отходя от меня:
— Возвращайся к себе домой, — ставит точку.
Я смотрю на него искоса, сжимая сухие губы, но всё-таки стараюсь заговорить, проглатывая комки, что застряли в больном горле:
— Но…
— Собирайся, я отведу тебя на остановку, — Дилан ставит кружку на стол, подходя к своему шкафу. — Дальше сама разберешься.
— Но, — делаю шаг, замолкая, когда парень бросает на меня сердитый взгляд, приказывая:
— Заткнись, и просто свали из моего дома.
Задыхаюсь. Не в силах привести мысли в порядок. Смотрю на О’Брайена, который надевает кофту, резкими движениями поправляя капюшон. Облизываю губы, кусая их, моргаю, не давая горячим слезам вырваться наружу. У меня нет выбора? Мне придется вернуться?