Одиночество вдвоем
Шрифт:
Девушка наклоняет голову, наконец, равнодушно задавая волнующий её вопрос:
— Почему ты улыбаешься? — щурит веки, внимательно всматриваясь в лицо Ника, который не прекращает растягивать губы, ещё сильнее наклоняясь вперед, так что чуть не касается своим носом носа Эви:
— Я хочу лучше узнать тебя, и, думаю, это неплохая возможность, — его взгляд опускается на бледные искусанные губы девушки, которая приоткрыла их, не в силах сдержать растущего возмущения:
— Ты совсем не думаешь о чувствах Дилана, — шепчет, но Ник уже не слышит её. Его выражение лица внезапно стало серьезным, а рука скользнула
Дилан отрывается от столешницы, немного наклонившись вперед, и глотает воду во рту, с неявным напряжением смотрит на Ника, не веря, что тот вдруг решил так резко перейти к действию. О’Брайен слишком хорошо его знает. С чего Нику так резко потребовалось сблизиться с Эви? Если бы парень так этого желал, то, скорее всего, ещё в тот день предложил ей остаться у себя дома, но нет. Всё было не так.
Дилан прячет мокрые ладони в карманы джинсов, прикусив кончик языка во рту. Его не должно это удивлять и уж тем более волновать. Происходящее в данный момент — очевидно и нормально, ведь это Ник — парень из приличной семьи, у которого всё схвачено, живущий в достатке. К таким, естественно, тянутся, и О’Брайен осознал это ещё давно. Бродя с другом по коридорам школы, подметил даже то, что с Ником все здороваются, а с ним нет. Ник — личность.
А кто такой Дилан О’Брайен?
Никто.
Что у него есть?
Ничего.
Что он может дать?
Отворачивается, закатив глаза в потолок, и опирается на прилавок, решая вовсе прекратить наблюдать за «парочкой», присутствие которых уже выбешивает. Но ему нужно сохранить лицо, выпроводить их отсюда. Да, он уверен, что Ник приехал именно за Эви, так пускай уходит. Всё равно с этой девчонкой одни проблемы. И пускай она сама их решает. Без помощи Дилана.
Только, пусть скорее сваливают.
Скрип. Ножки стула проехались по грязному полу, отчего образовался не очень-то приятный звук, режущий ушные перепонки. Дилан решил взглянуть на происходящее через плечо, но остаться неподвижным не вышло. Отошел от прилавка, хмуро наблюдая за тем, как Эви направляется в сторону двери, что ведет в коридор к лестнице. Ник в полной растерянности следует за ней:
— Ты идешь собираться? Эви?
Та разворачивается, прижимая к своей шее ладонь, чем скрывает выступившую на ней вену. Дышит через нос, уставивший на парня взглядом, полного непонимания, злости и обиды. Да, обиды, ведь всё больше людей, которых она считала «идеальными» просто рушат этот образ, демонстрируя своё истинное «я».
Дилан вынимает ладони из карманов, с серьезным выражением лица следя за происходящим, ведь пока не понимает, что не так.
Эви не щурит веки от презрения, ведь не имеет права осуждать Ника, она не скалит зубы от злости, она просто заставляет себя говорить:
— Я — не вещь, — такое короткое предложение, но произносить его выходит с трудом. Девушка видит, как меняется лицо Ника, не думает остановиться, поэтому расстроено качает головой:
— Почему все говорят мне, что я должна делать? — всё тело напряжено и скованно, а глаза еле заметно слезятся. — Я сама решу, как мне поступить…
— То есть, ты не поедешь? — перебивает Ник, немного смутившись,
— Нет, Ник, — проглатывает комок в горле. — Я не поеду с тобой…
Тот вдруг улыбнулся, сощурившись:
— Эви, я тебя уверяю, у меня тебе будет…
В глаза девушки блеснула ярость. Чертова злость, ведь её не слушают. Ник не слушает, ведет себя, как грёбаный кретин, который считает себя правым.
Эви не дослушивает его, разворачивается, продолжая идти, отчего Ник дергается, делая шаг, чтобы успеть схватить её за плечо, но тормозит, застыв на месте, когда перед ним встает Дилан. Хмурый и действительно рассерженный до такой степени, что его друг невольно сделал шаг назад, качнув головой:
— Ты же понимаешь, что ей не стоит здесь оставаться, — щурит глаза, оглядываясь по сторонам. — Это совсем не то место, Дилан.
— Проваливай, — О’Брайен шепчет, не меняясь в лице, даже не успевает осознать, что именно говорит. Просто вырывается на выдохе, слетает с губ, действуя на Ника, как удар кулаком в челюсть. Тот хлопает ресницами, пустив смешок с ухмылкой:
— Ты чего несешь?
Но ответа ему не получить. Дилан кивает в сторону двери, разворачивается и направляется в коридор за Эви, которая давно поднялась на второй этаж, тяжело дыша от злости, кипящей внутри, но дающей ей силы.
Дверь с грохотом захлопывается, и Ник остается один в грязном зале. И такого поворота он совершенно не ожидал.
Ведь у него всё всегда «идеально».
О’Брайен поднимается на второй этаж, застав Эви возле двери комнаты, она прижимается лбом к стене, смотрит в пол, явно о чем-то раздумывая. Дилан молча подходит к двери, сразу почувствовав аромат мяты. Уже успела прополоскать горло? Конечно, никто не хочет ходить с привкусом горечи во рту. Парень открывает дверь, справляясь с замком, и как странно — ему не пришлось лишний раз приглашать Эви войти, она делает это сама. Что ж, развитие тоже хорошо.
Девушка молча проходит к дивану, садясь на него, и сгибает ноги в коленях, прижимая их к груди. Дилан закрывает дверь, не надеясь, что Ник решится подняться вверх, и оборачивается, сунув руки в карманы. Впервые топчется на месте, не зная, куда податься, атмосфера в комнате его сковывает, нет, даже подавляет, что не может не злить, но вместо «демонстративных закатываний глаз», к чему он собственно привык и имеет склонность, парень подходит к дивану, опускаясь на его край, чем заставляет Эви подвинуться в сторону, чтобы сохранить расстояние.
— Неплохое начало дня, — недолго молчит Дилан, откинувшись на спинку дивана, чтобы принять расслабленную позу, хотя на самом деле был крайне напряжен. Бросает взгляд на Эви, ещё раз убедившись, что девушка раздражена, и вновь смотрит перед собой, продолжая:
— И из-за чего такой концерт? — ответ не следует. — Из тебя вышел бы хороший партизан, — Дилан делает нелепые выводы, никак не затыкаясь, поэтому Эви прикрывает веки, что-то шепча губами. Отворачивает голову, кладя её на бок, на руки, которыми обнимает колени. Слишком эмоциональна. В последнее время всё труднее совладать с собой, срывается из-за «пустяков», из-за людей, которые не должны играть какую-то роль в её жизни.