Одна дамочка с пистолетом

Иванович Джанет

– Не найдет она безопасного места, если не поступит по-умному. Она собирается рассказать полиции, как какой-то белый ублюдок порезал ее.

Я взглянула в направлении фургона и на расстоянии почувствовала недовольное ворчание Морелли.

– Кто-то должен остановить Рамиреза.

– Только не Лула, - отозвалась Джеки.
– Где она добудет свидетелей, как ты себе это представляешь? Думаешь, люди поверят проститутке? Скажут, что она это заслужила и, скорей всего, старик избил ее и оставил тебе полюбоваться.

Может быть, заявят, что ты сама занималась проституцией и не заплатила сутенеру, а это тебе в назидание.

– Ты сегодня Рамиреза видела? Он в клубе?

– Не знаю. Эти глаза Рамиреза не видят. Для меня он невидимка.

Именно этого я и ожидала от Джеки. И она, наверно, права насчет Лулы. Рамирез наймет лучшего в штате адвоката, и ему не составит труда опровергнуть показания Лулы.

Я продвигалась по улице.

– Кто-нибудь видел Кармен Санчез?
– спрашивала я.
– Верно ли, что она виделась с Бенито Рамирезом в ночь, когда застрелили Зигги Кулешу?

Никто ее не видел. Никто ничего не знал о ней и Рамирезе.

Я демонстративно прогуливалась целый битый час и завершила свое путешествие, перейдя улицу с намерением посыпать немного соли на раны Джимми Альфе. На этот раз я не стала врываться в его кабинет. А терпеливо подождала, когда его секретарша пригласит меня.

Он, казалось, не был удивлен. Наверно, наблюдал из своего окна. Вокруг глаз у него были темные круги, как у человека, страдающего бессонницей от неразрешимых проблем. Я встала перед его столом, и с минуту мы таращились друг на друга в полном молчании.

– О Луле знаешь?

Альфа кивнул.

– Он ее почти укокошил, Джимми. Избил, порезал и подвесил на моей пожарной лестнице. Затем позвонил мне и осведомился, получила ли я подарок, и сообщил, что это мне в назидание на будущее, буду, де, знать, что меня ждет еще худшая участь.

Альфа снова покачал головой. В этот раз отрицательно.

– Я говорил с ним, - сказал Альфа.
– Бенито признал, что провел какое-то время с Лулой, может, даже был немного груб с ней, но, по его словам, и только. Он предположил, что кто-то, должно быть, добрался до нее уже после. Уверяет, что кто-то выставляет его в черном свете.

– Я говорила с ним по телефону. И знаю, что слышала. У меня есть запись.

– Клянется, что это не он.

– И вы ему верите?

– Я знаю, Бенито слегка помешан на женщинах. Строит из себя крутого парня. Все хочет, чтобы его уважали. Но не могу представить, чтобы он подвесил женщину к пожарной лестнице. И чтобы он такие звонки делал по телефону, тоже не представляю. Ясно, что он не Эйнштейн, но не настолько же тупой.

– Он - не тупица, Джимми. Он - просто больной. Творит ужасное зло.

Он провел рукой по волосам.

– Я не знаю. Может, вы правы. Послушайте, сделайте одолжение,

на время держитесь подальше от Старк Стрит. Полицейские собираются расследовать, что случилось с Лулой. Что бы они ни обнаружили… мне придется жить с этим. Между тем, мне нужно готовить Бенито к поединку. Через три недели он выступает против Томми Кларка. Кларк не сильный противник, но, тем не менее, ко всему нужно относиться серьезно. Фанаты скупают билеты, они заслуживают достойного матча. Боюсь, Бенито, увидит вас и слетит с катушек, знаете ли. И так довольно трудно заставить его тренироваться…

В кабинете было прохладно, но у Альфы под мышками выступили темные круги. На его месте я бы тоже вспотела. Видеть, как твоя мечта превращается в кошмар, и не иметь мужества признать это.

Я заявила, что из-за работы не могу удрать со Старк Стрит. Потом соизволила удалиться и спустилась на один лестничный пролет. Здесь я села на нижнюю ступеньку и обратилась к своей развилке между ног со словами:

– Черт, что за хреновый депрессняк.

Морелли слушал в своем фургоне через улицу. Не могу представить, что он подумал.

* * * *

Вечером в десять тридцать Морелли постучал в дверь. Он явился с упаковкой пива, пиццей и переносным телевизором под мышкой. Униформу он сменил на джинсы и футболку темно-синего цвета.

– Еще день в фургоне, и я буду рад отправиться добровольно в тюрьму, - заявил он.

– Пицца от Пино?

– Откуда же еще?

– Как ты ее добыл?

– Пино доставляет пиццу преступникам.
– Морелли огляделся вокруг.
– Где у тебя кабель?

– В гостиной.

Он подсоединил телевизор, сел с пиццей и пивом на пол и нажал дистанционное устройство.

– Были еще звонки?

– Ни одного.

Он открыл банку с пивом.

– Рано еще. Лучшую работу Рамирез делает ночью.

– Я поговорила с Лулой. Она не собирается давать показания.

– Большой сюрприз.

Я уселась на пол по другую сторону коробки с пиццей.

– Слушал разговор с Джимми Альфой?

– Да, это я слышал. Что это за чертова фигня, в которую ты вырядилась?

– Это моя шлюшная амуниция. Хотела ускорить дело.

– Боже, парни на машинах в бордюры вляпывались, глядя на тебя. А куда ты дела «мика»? Ты бы не спрятала его под этим топом. Под ним даже скотч виден.

– Приколола к трусикам.

– Черт, - ухмыльнулся Морелли.
– Когда получу его обратно, покрою бронзой.

Я откупорила пиво и угостилась куском пиццы.

– Что делать с Альфой? Думаешь, на него можно надавить, чтобы дал показания против Рамиреза?

Морелли прошелся по каналам, кликнул на новости и смотрел их несколько секунд.