Одна душа, много воплощений
Шрифт:
Я подумал, что Кристина действительно смогла бы довести любое задуманное дело до конца.
— Но он не хочет слушать? — спросил я.
— Он отключает меня, как двигатель автомобиля. Я уже прекратила все попытки его переубедить. Бороться с ним — все равно, что бороться с армией Инквизиции.
— А мама может вам помочь?
— Она и себе не может помочь. Моя мама — просто декорация, как ваза с цветами. Она молчит, поскольку знает, что он может заменить ее, когда захочет.
— Но он этого не делает.
— Делает. Делал миллион раз. Он держит своих женщин в отдельных квартирах или в номерах отелей, в зависимости от своих намерений в отношении них. Его религия запрещает развод. Я это
— Ваша мама знает про других женщин?
— Надо быть дурой, чтоб об этом не догадываться. — Тут Кристина сделала паузу. — В таком случае, она дура!
51 не стал высказываться по поводу ее язвительных слов.
— Вы единственный ребенок?
— Единственная дочь. У меня два старших брата.
— Они тоже работают в фирме отца?
— «Работают» — это не то слово. Они приходят в офис и сразу идут обедать. Тем не менее, они продвигаются по службе, их уважают, прислушиваются к их мнению.
Об этом было легко догадаться.
— Мой отец слишком грамотный, чтобы слушать их советы. Но, что касается продвижения и уважения, то здесь вы правы. Видите ли, я — женщина, и не заслуживаю ни того, ни другого.
Мне были знакомы подобные жалобы латиноамериканок, подавляемых культурой, которая так и не шагнула в двадцатое столетие. Она, очевидно, была яркой звездой в этом семействе, окутанной облаком традиции и ограниченности ума.
— Почему бы вам не уехать и не организовать свое дело?
Оказалось, что задать такой тривиальный вопрос — все равно, что обвинить ее в убийстве. Вся бледная, она резко вскочила с кресла, но тут же снова плюхнулась в него и отчаянно разрыдалась.
— Не знаю, не знаю, — беззащитно стенала она. Вся ее утонченность бесследно растворялась в потоке слез. — Пожалуйста! Пожалуйста! Мне нужна ваша помощь!
Эта перемена в ней произошла столь внезапно, что я и сам не без трепета произнес:
— Конечно, я вам помогу. Расскажите мне как можно подробней о вашей проблеме.
Она смотрела на меня сквозь слезы, едва переводя дыхание.
— Вы должны понять одну вещь: Я люблю своего отца и, что бы я вам ни говорила, это — та правда, которая лежит в основе всего.
Любить его и ненавидеть его, думал я. Весьма распространенный эмоциональный конфликт.
— Когда он уехал в Америку, оставив меня с мужем и детьми, я вздохнула с облегчением. Мой брат уехал вместе с ним, и мне казалось, что их отбытие стало для меня избавлением от всех ограничений, наложенных на меня деспотичным главой бразильского семейства, который придерживался устарелых взглядов, — говорила она, печально улыбаясь. — Мужчины — это всё, а женщины — ничто. Он никогда не бил меня, никогда не был со мной жесток. Напротив, он давал мне все, что я хотела, и в этом-то и кроется проблема. Я никогда не зарабатывала это, или, точнее, я зарабатывала это своим послушанием. Когда я была еще маленькой девочкой, я понимала, что гораздо умнее своих братьев. Когда мне исполнилось двадцать, я поняла, что я также умнее своего отца. Я некоторое время работала на него в Бразилии, помогала компании расширяться — и действительно помогла, не беря для этого никаких кредитов. Но это не принесло мне никакого блага. Меня все время недооценивали, отодвигали в сторону, — не только отец, но и братья, которые завидовали моим мозгам, а также моя мама, которая была просто его рабыней. Это было несправедливо. Поэтому я и вышла замуж за первого подвернувшегося мне человека, даже не подозревая, что он тоже окажется тираном. Он бил меня!
Наконец, слезы прекратились, голос стал ровным, хотя я все равно
«Что ж, — продолжила она, переведя дыхание, — моя семья в Майами, он в Майами, а я в Сан-Паулу с ужасным мужем и двумя малышками, которых я обожаю. Отец против моего развода, но я все равно развожусь. У меня не было выбора: ведь мой муж бил не только меня, но и моих девочек. И только когда все было закончено, я сообщила об этом отцу. От него — ни слова. Много месяцев он молчал.
И тут, внезапно, он звонит и говорит: «Приезжай в Майами. Будешь работать в моей компании. Ты одна. Я позабочусь о тебе. Такая щедрость и такое сострадание со стороны человека, который никогда их не проявлял. Я решила, что ему стало меня жалко. Запуск линии, производящей подростковую одежду был моей идеей, и я была тронута, когда мы начали работать вместе. Я питала его другими идеями. Он съедал их как шоколадки. Но очень вскоре я поняла, что ничего не изменилось, что он просто использует меня, и что братья тоже извлекают выгоду из моего таланта. Отец остался тем же жадным, своекорыстным и хладнокровным злодеем».
— И все же вы говорите, что любите его, — заметил я.
В моем уме мелькнула мысль, что он, возможно, сексуально домогался ее, когда она была еще девочкой, но я откинул эту мысль, поскольку у Кристины не было никаких симптомов, которые указывали бы на это. Нет. Здесь домогательство было психологическим. Полностью подчинив ее себе, он породил в ее душе своего рода стокгольмский синдром — когда пленник влюбляется в захватчика. Он мучил ее, но рядом не было никого, к кому она могла бы обратиться, кому могла бы довериться. Ото самая коварная разновидность садизма. У нее не было иного выбора, как только полюбить его.
Мне показалось, что этот рассказ утомил ее, и предложил ей отдохнуть, но она отказалась.
— Нет, — сказала она. — Лучше я выскажусь до конца. Я решила сама выйти из игры. Мы с детьми переехали туда, где живем сейчас, и я сообщила отцу, что собираюсь открыть свое предприятие по пошиву одежды.
— И он разозлился? — спросил я, представляя его ярость.
— Хуже того. Он смеялся надо мной, говорил, что я никогда не получу ссуду, потому что женщине денег никто не даст. Он сказал, что если я осмелюсь открыть собственный бизнес, то он лишит наследства и меня, и девочек. ‘Проси подаяния у кого хочешь — сказал он. — Мне до этого нет никакого дела’. Но я все равно сделала то, что запланировала. Около года назад я ушла из его компании. Пообщавшись с оптовиками и розничными покупателями, я написала свой маркетинг-план для другой компании и арендовала помещение.
— И все это без вложения средств?
— Я накопила некоторые сбережения, когда жила дома, а также взяла в банке небольшую ссуду. Но, даже со ссудой, этих средств было далеко не достаточно, и первые месяцы мне приходилось очень туго. Но все же мне удалось сделать несколько продаж. У меня купили партию офисной одежды для «Блумингдейла» в Майами. Мне сказали, что мне удалось совершить чудо за столь короткий срок. Я шла своим путем. Узнав об этом, отец, как и предполагалось, вообще перестал со мной общаться. Хотя у меня была надежда на новую жизнь, я все равно испытываю колоссальную тревогу. Мне снятся такие кошмары, что даже засыпать страшно. Я кричу на своих детей. На нервной почве мне все время хочется есть. Я ем все подряд, и уже прибавила в весе десять фунтов. Мне становится тяжело дышать, и иногда мне кажется, что я скоро умру.