Одна на двоих жизнь
Шрифт:
В машине мне становится получше. Я созваниваюсь с доктором Джоном, прошу его подождать меня, потом набираю Жано, чтобы узнать, как идет подготовка к похоронам старого Кортни. Веньяр не в духе, что, впрочем, является его нормальным состоянием последние два года.
– Венки заказали, - сообщает он язвительно, - вот только затрудняемся с надписями. Как думаешь, что будет лучше: «От любимой Империи» или «От Генерального штаба с любовью»?
– Напишите просто: «От боевых товарищей», - советую я со вздохом.
– Дружище, - тут же делает стойку Веньяр, -
– Все в порядке. Жан, я тебя прошу, сделайте все, как надо!
Жано подозрительно сопит в трубку.
– Мне не нравится то, что происходит, - признается он, - но насчет похорон не волнуйся, все будет в лучшем виде.
– Спасибо.
– Ты где сейчас?
– Заеду в одно место и домой. Пока, Жан.
Доктор ждет меня на крыльце с сигаретой в руке. Протягивает мне пачку, я мотаю головой.
– Бросил? Молодец, - бормочет он и прячет сигареты в карман халата, - хочешь спросить о чем-то, Дан?
– Моя же… моя девушка ждет ребенка.
– Поздравляю.
– Поздравляете? Вы же говорили, это опасно из-за излучения нарголльского метеорита. Что-то изменилось? – спрашиваю я с волнением.
Доктор Джон ёжится на ветру. К вечеру снег усиливается, поднимается метель. Чем заняты метеорологи, интересно? Неужели нельзя разогнать облака над Оримой?
– Послушай, Дан, - говорит док, - когда ты попал к нам впервые, я думал, что не смогу тебя спасти. Ты был одной ногой в могиле, приятель. Когда оказался в госпитале второй раз – ты был в могиле уже двумя ногами. Ты весь разорван в клочья, в твоей голове застряла пуля, но ты каким-то странным образом все еще жив. Кто знает, может быть, твой ребенок окажется таким же уникумом?
Вики прижимается губами к моему лбу и нежно ерошит волосы на макушке.
– Горячий какой! Ужас! Завтра лежи в постели.
– Завтра я должен быть в Штормзвейге на похоронах генерала Кортни.
– Совсем себя не бережешь! – с мягким укором говорит Вики, садится рядом и берет меня за руку.
– Разве когда-то было иначе?
– Нет. Ты же Райт, по-другому вы не умеете.
Я обнимаю ее за плечи.
– Знаешь, какую новую шутку придумал Скотти? Он теперь называет все наше управление Райтхэнд. Вроде как в противовес лефтхэнду.
– Очень метко, - совершенно серьезно хвалит Вики, - Дан, я… я знаю, что Мэри тебе все рассказала.
– Откуда?
– Потому что это Мэри Сантаро – мисс высшая целесообразность. Она осуждает, что я скрываю от тебя правду.
– Она просто беспокоится за тебя, Ви, - мне тяжело говорить с Вики на эту тему. Если бы я только знал, как поступить правильно. Но я не знаю.
– Я хочу сохранить ребенка, Дан, - тихо и твердо говорит моя жена.
– Я тоже этого хочу.
– Правда? – растроганно переспрашивает Вики.
– Конечно!
Она всхлипывает и обвивает руками мою шею.
– Спасибо тебе! Ох, Дан, о тебя обжечься можно! Ложись скорее в постель. Снимай рубашку, давай, я помогу…
Ви настойчиво отбирает у меня
– Сильно голова болит?
– Все хорошо, - улыбаюсь я, глядя ей в глаза, и думаю о том, на кого будет похож ребенок: на Вики или на тебя? Мальчик это будет или девочка? – Ложись со мной.
– Еще рано, - улыбается Вики, но, помедлив, скидывает шелковый халатик, - ладно, побуду с тобой. Таня покормит детей ужином.
Я притягиваю ее к себе, на большее сил не остается. Глаза закрываются, а поднять голову с подушки я не смог бы даже под дулом пистолета.
– Когда Шику болел, - шепчет Вики мягким обволакивающим шепотом, - я много читала про нарьягов и их жизнь. Ведь у них рождались дети, Дан, здоровые дети с удивительными способностями. Слабые не выживали, но таких было немного. Когда в Нарголлу пришли люди, они вторглись в жизнь и обычаи этого народа, заставили наров поглощать больше излучения, стали использовать их как живое оружие. Но до этого много веков нарьяги жили со своей «звездой». Если ты не погиб от излучения в их храме… может быть, у нее тоже есть шанс?
– У нее? – улыбаюсь я. – Это девочка?
– Да, это девочка, - успокоено вздыхает Ви и прижимается губами к моему горячему плечу.
В день похорон старого генерала снег валит так, как будто небо прохудилось. Крупные хлопья забиваются за воротник, ложатся на пылающий лоб, стекают по лицу ручейками.
К утру мне делается легче, и я отвергаю предложение Веньяра заменить меня на церемонии прощания.
– Нет, Жано, у меня есть в Штормзвейге еще одно срочное дело.
– Встречаешься с Аделиной? – ревниво уточняет Жан. В последнее время он замучил меня шуточками на тему пылкой страсти главы Штормзвейга – летом народ междумирья единогласно избрал дочь Ринарио Умано своим новым лидером.
– Нет, не с ней. Жан, меня командор ждет, я тебе потом все расскажу.
– И все-таки ты паршиво выглядишь, друг, - с тревогой заглядывает мне в лицо Веньяр.
– Ерунда, я в порядке. Мне пора, увидимся вечером.
Рагварн ждет меня в комфортабельном шаттле в компании Берка Клеммана. Оба главнокомандующих поднимаются мне навстречу и тепло приветствуют, а командор по-отечески приобнимает меня и тоже шепотом говорит:
– Ты в порядке?
– В порядке, сэр, не волнуйтесь.
– А что там с заккарийцами? Не пойдут они в последний момент на попятную?
– Не пойдут, - отвечаю я, - иначе рискуют лишиться нашей поддержки в случае беспорядков во время весенних выборов в парламент. Тахо понимает, что дружить с нами выгоднее, чем враждовать.
– Значит, ты твердо решил реанимировать проект Милтона?
– Да. При условии, что Сандерс согласится, конечно.
Рагварн бросает быстрый взгляд на переговаривающихся о чем-то Клеммана и подошедшего минуту назад Джеймса. Адмирал стряхивает снег с белой фуражки и скорбно качает белой до последнего волоска головой.