Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма

Андерсен Ларисса Николаевна

ПРЕДЧУВСТВИЕ (В ПУТИ)

Лишь избранникам дано — не многим — Обновляться с каждою волной… Разве не был месяцем двурогим, Вещим знаком, путь отмечен мой? И глаза молитвенно смотрели На мелькающую рябь воды, И колеса вдохновенно пели, Заметая старые следы. И неслась неокрыленной птицей Тень моя по рисовым полям, И дрожали синие зарницы, И чертили сумрак тополя. Паровоз выхватывал пространство И швырял его по сторонам, Но наивному людскому чванству Улыбалась мудрая страна. Могут ли гордиться человеком, Что

по карте разузнал про все, Эти вот оранжевые реки, Размывающие краснозем?.. И в колесной напряженной песне Пробивался беспощадный такт: Мертвый не воскреснет, не воскреснет! Никак… Никак…

ПОВОДЫРЬ

От милого старого дома Я узкой тропою ушла. Не скоро пристану к другому Просить у кого-то тепла. От солнца рукою прикроясь, Привыкла я ждать и искать, Пока не развяжется пояс, Мой пояс щемящий — тоска. Колеблется марево зноя, Томит ожиданьем воды… Я знаю, идет предо мною Невидимый мне поводырь. Алеют и тают закаты, Течет надо мной синева… Храню я по-прежнему свято Зажженные в сердце слова. Нерадостный путь мой — исканье, Нерадостный отдых — пустырь, Но боль о тебе — не страданье — Мой строгий немой поводырь.

СЕВЕРНОЕ ПЛЕМЯ

Мы не ищем счастья. Мы не ищем. Это не отчаянье, не страх. Пусть в степи безгласный ветер рыщет, Пусть обвалы снежные в горах. Пусть в холодном, сумрачном рассвете Видим мы — занесены следы — В наших избах все ж смеются дети, Все ж над избами струится дым. Пусть за все терновою наградой Нам не рай обещан голубой, А тоской пронизанная радость И охваченная счастьем боль. Снег… Ветра… Коротким летом — травы… Все мы грешны. Нет средь нас святых. Но мы знаем, знаем, — наше право — Протоптать глубокие следы.

«Лучшие песни мои не спеты…»

Лучшие песни мои не спеты, Лучшие песни мои — со мной… Может быть, тихою ночью это Бродит и плачет во мне весной? Месяц застыл, навостривши уши, Слушает сонную тишь земли… Если бы кто-нибудь мог подслушать Боль безысходных моих молитв! Сладким, безумным, предсмертным ядом Яблони майскую ночь поят… Знаю я — всем нам, цветущим, надо Прятать в груди этот нежный яд…

ЦВЕТОК

Никакого счастья у нас не будет. Никакого счастья нигде и нет. Может быть, только помнят люди Этот давно отсветивший свет. Все, изменяясь, одно и то же… Все, исчезая, приходит вновь… С каждым рассветом — Счастье, быть может? С каждою встречею — ты, Любовь? И каждой весной, неизменно, бездумно и просто Цветут на полях и на холмиках кладбищ цветы, Бездонною ночью сияют бессчетные звезды И новым возлюбленным шепчут: любимая, ты! Но на этой земле, где стираются все следы, Благодарность — не вежливость: мудрость. Поймешь ли ты? Я, одна из любимых, на весенней земле, вот тут, В этот короткий, во тьму ускользающий миг Чужому, тебе, так близка, что слышу, как боль щемит… Цветы увядают, но все же они цветут. Возьми мой цветок — храни…

СВЯТЫНЯ

Я

вовсе не оруженосец. Я рыцарь. Рыцарь, как и ты. Как все, кто обреченно носят Свои заклятые мечты. Не за тобою, а с тобою Я отправляюсь в этот путь. Пока за собственной судьбою Мне не придется повернуть. Для нас равно звенят пустыни, Шумят моря, цветут цветы, Но перед той же ли святыней Мы сложим копья и щиты?

«Земля порыжела…»

Земля порыжела… Вода холодна… Мы выпили счастье и солнце до дна. И ветер тревожен, И зябка заря, О чем-то, о чем-то они говорят? О чем-то покорном, О чем-то простом, О чем-то, что мы неизбежно поймем… О том непреложном, Что близит свой срок, Что каждый из нас — одинок… Одинок. Что скоро мы станем У темной реки, Посмотрим, как стали огни далеки. Как бьется о стены Ивняк, трепеща. И скажем друг другу: прощай… Прощай.

ПЕРЕЛЕТ

Зазимую я, поздно иль рано, На приморском твоем берегу. Ты увидишь в закате багряном Ожерелье следов на снегу. Будут волны шуршать, как страницы, А весной в потеплевших ночах Пролетят одинокие птицы, О знакомом о чем-то крича. И, встревоженным сердцем почуяв Зов далеких неведомых мест, На березе кольцом начерчу я В знак прощанья условленный крест. И уеду. А ветер раскинет Вереницы твоих телеграмм… Ты вернешься к печальной полыни И к туманным приморским утрам. Вдоль по берегу поезд промчится, Прогудит телеграфная сеть, Да прибой отсчитает страницу, Прошуршав по песчаной косе…

«Пароход сумасшедший, пароход пьян…»

Пароход сумасшедший, пароход пьян — С маху тычется в воду носом. На перекошенной палубе только я Воображаю себя матросом. Как привычно, как весело быть ничьей! Неуемное сердце стучит и рвется. А сколько потрачено было речей На такого, как я, уродца! Море лезет к нам за борт, шипя и рыча, Парусом вздулась моя рубашка, И взволнованный ветер, о чем-то крича, За кормою плывет вразмашку.

МЕД

Я песни пою без заботы, А взгляд — постоянно вдали… Тоскуют степные широты И шепчут вокруг ковыли. И солнце кочует степное, И плечи целует мои, И пряным полуденным зноем Меня, словно медом, поит… Так ласково солнцем пронизан Мой маленький домик степной. По всем косякам и карнизам Вскарабкался хмель золотой… Совсем не колдунья сама я: Сама своим зельем пьяна, Но выпьешь со мною, я знаю, Янтарную чашу до дна. Длинна и пустынна дорога, Во мгле предвечерняя дрожь… Нет, ты не минуешь порога И мимо меня не пройдешь. Ночами целуются травы, Вздыхают во сне ковыли, А грудь от душистой отравы Мучительно-сладко болит… Трепещут по далям зарницы, И словно кто бродит вокруг… Не сердце ли чье-то томится, Не ты ли, желанный мой друг?