Бессмертники в безжизненных ладонях,Печальный шелест жестких лепестков,И тяжкий свод, где алый отблеск тонет,И бархатом задушенный альков.Разорванные, брошенные четки,И горечь трав, и горечь пустоты —Нет слез уже… И силуэт решетки,Сплетающей узорные кресты.И боль неизживаемой утраты…И памяти нерастворимый ком…И кажется: в залитых кровью латахНе солнце — рыцарь гибнет за холмом…И страшно! Страшно… Пламенеет вереск,Кричит закат, терзая небеса…И кто-то дышит за тяжелой дверью,И кто-то к скважине прижал глазаИ замер… А угаснет отблеск алый,И бледный месяц встанет, как мертвец,И, вздрогнув,
почернеет гладь канала,И тихий шепот пробежит в листве.И заскрежещет цепь, и пес внизу завоет.И всколыхнется занавес окна,И руки затрепещут, вскинутся, забьются…И — замрут над головою…И снова упадут… И снова тишина…И только темноту пронзит ночная птица,И только прошуршит упавшая листва,И только смутные, чужие лицаПроговорят:Еще жива.
«Месяц теплился в бледном небе…»
Месяц теплился в бледном небе,Кротко таял и воск ронял.Тихий вечер в печальном крепеПодошел и меня обнял.И заплакал. А я стояла…На могиле цветок белел.Я уже навсегда узнала,Что случается на земле.И никто не сказал ни слова,Но я знала: порвалась нить…А потом я осталась сноваУлыбаться, и петь, и жить,И смолкать… И смотреть не прямо,Потому что сквозь блеск и лоск –Над полянкой, над мертвой мамойБледный месяц роняет воск…
«Вчера я маме укрыла…»
Вчера я маме укрылаМогилку зеленым мхом,И стала иной могила,Словно согрелась в нем.Я долго лежала рядомИ гладила мох щекой.Взглянула ночь за оградуИ стала тихой такой…Застыло вверху распятье,Глядели белки камней.И молча, в зеленом платье,Мама пришла ко мне.
ОСЕНЬ
Осень шуршит по чужим садам,Зябнет у чьих-то ржавых заборов…Только одна в пустоте простораЕжится, кутаясь в дым, звезда.Только одна в пустоте простора…Может быть, будет когда-нибудь рай,Будут другие в раю вечера,Птицы, цветы… Но не скоро, не скоро.Может быть, будет когда-нибудь рай…Вот… А теперь, копошась в саду,Темень свивает вороньи гнезда.Небо протерлось и там и тут, —Лезут в прорехи на холод звезды…Вдруг появился внезапный свет(Взялся же в мире, где света нет!),Окна уставились желтым взором.Вздрогнув, попятилась тьма к заборуИ залегла за большим кустом.Счастье-то… спряталось в дом украдкой!Ишь, переполненный счастьем домСтавни тугие зажмурил сладко.В доме, наверно, пылает печь,Кресло такое, что можно лечь,Очень радушное в доме кресло.Счастье с ногами в него залезло,Счастье в мохнатом большом халате…Там добрая мама… И белая скатерть…И чай с молоком.
ДОМ
В такой усталости и смутеМой буйный дух почти зачах.Но рано думать об уюте,Но рано думать о вещах.И, по привычке, без упрека,Я вижу, что уют и домМне суждены совсем в далеком,Совсем несбыточном «потом».И это все за то, что с детстваМеня пугал домашний быт,За убеганье от судьбы,За это дерзкое кокетство.За то, что, еле копошась,Упрямая, как ванька-встанька,Я лезла в снег и лезла в грязь,Назло отчаявшимся нянькам.За это щупаю впотьмах,Кто здесь мой враг, кто добрый гений,И мчится, рвется кутерьмаОшеломленных впечатлений.И, погружаясь с каждым днемВсе глубже — в топкую усталость,Хочу иметь уют и дом. Такой,Чтоб, словно флаг, на немПростое счастье развевалось.
«О веселых песнях мая…»
О
веселых песнях маяНе тоскуй и не молись.Умирает голубаяОбескровленная высь…Стынут в мертвом хороводеЗвезды Млечного Пути…Все живет, и все уходит.Надо жить, потом уйти.Но тебе — любовь порука,И у запертой двериТы услышишь трепет стука,Ты сумеешь отворить.Пусть исхожена дорога —Разве каждый из лучей(А у солнца их так много!)Может думать — он ничей?Каждодневные задачиНе враждебны, не пусты,Потому что мир твой значитТо, что значишь в мире ты.
«Я виновата перед Богом…»
Я виновата перед Богом,Я как растратчик, как банкрот. —Я раскидала по дорогамДары Божественных щедрот.Я улыбалась, я страдала,Я крылья взметывала ввысь —Вот почему теперь так малоОни от счастья поднялись.
«Под высокими сводами слушать орган…»
Под высокими сводами слушать орган… Под высокими сводами сосенприжаться всем телом к поляне…Словно в детстве, где травы, и птицы,и феи, и лани вместо этих людей,Где остался забытый курган под небесными сводами…Мы должны не страдать. И просить не должны — ни о чем.Я иду в этой жизни, спокойно толкаясь с другими…Устаю, опираюсь на чье-то чужое плечо,Нахожу и теряю какое-то близкое имя…Только тихою полночью (жизнь так ясна по ночам!),Только тихою полночью я предстаю пред собою.Мы молчим — так правдиво молчанье, так сладко,так горько обеимЗабывать обо всех именах и плечах. Ясной полночью.
«Так старательно на могиле…»
Так старательно на могиле,Улыбаясь, цветы цветут…То, что мы не договорили,Сиротливо блуждает тут.Вот и я, улыбаясь людям,Прохожу по земным лугам…Хорошо, что когда-то будемВсе мы в этом безмолвном — «там».До конца никому не веря,Не страдая и не любя,Я пройду до последней двери,Отделяющей от тебя.
БЕЗ РОССИИ
«Я думала, Россия — это книжки…»
Я думала, Россия — это книжки.Все то, что мы учили наизусть.А также борщ, блины, пирог, коврижкиИ тихих песен ласковая грусть.И купола. И темные иконы.И светлой Пасхи колокольный звон.И эти потускневшие погоны,Что мой отец припрятал у икон.Все дальше в быль, в туман со стариками.Под стук часов и траурных колес.Россия — вздох.Россия — в горле камень.Россия — горечь безутешных слез.
КАРУСЕЛЬ
Есть и солнце, и прохлада,И коробка шоколада,Все, чего хотеть на светеМогут праздничные дети.Папа скажет: в каруселиНикакой не видно цели.Ну и что ж, раз карусельЕсть сама сплошная цель?Мимо няня, мимо ель,И поляна, и качель,Серый слон и красный дом —Все забегало кругом.Пляшут свет и тениРадужных видений…Добрый, добрый генийДетских воскресений!Поле, слон, качель,Няня, дом и ель…Пестрая метельКрутит карусель.Небо — как стекло,Поле потекло,Вот растаял слон,Няню унесло.Няня, няня, где ты?Не рассыпь конфеты!Ах, как много светаВ беспорядке этом!Карусельный поворотСделал все наоборот:Мы сидим себе, а вотМир играет в хоровод.Если б можно так всю жизнь!Светлый мир, кружись, кружись…Ну зачем, скажи на милость,Карусель… остановилась?