Одна откровенная ночь
Шрифт:
Его слова словно дают мне под дых. Уильям не отсылал ее прочь. И ушла она не по своей воле. Во всем вина Чарли.
— Отойди, Чарли. — Я не двигаюсь. Все еще прижатая к стене возвышающейся фигурой, я изо всех сил стараюсь дышать, но этот голос — самое чудесное, что я когда-либо слышала. — Уходи, Тони. — Приказ Уильяма не подразумевает ослушания.
Закрывается дверь, а затем раздаются ровные шаги. Хотя я еще не вижу Уильяма, его присутствие прорезает густую атмосферу.
— Я сказал отойди, —
Боковым зрением я замечаю его в стороне, но взгляд прикован к пустым глазам Чарли. Серые. Дыхание снова срывается.
Чарли грозно ухмыляется, как будто видит мою реакцию.
— Привет, брат, — протягивает он, медленно поворачиваясь к Уильяму.
Я открываю рот. У меня слишком много вопросов. Брат? Глаза… Почему я не заметила этого прежде? Чарли — точная копия Уильяма. Только Уильям мягкий и светлый, а Чарли твердый и холодный. Они братья и враги. Я лихорадочно вспоминаю разную информацию. Эти кусочки собираются в единую картину. Грейс, Уильям и Чарли. Кровавая бойня.
Серые глаза Уильяма становятся жестче. В них появилась угроза. Эти черты мне знакомы. Он сейчас так же опасен, как и Чарли.
— Ты лишь грязное пятно в моей жизни.
— Я тоже тебя люблю, братец. — Чарли спокойно подходит к Уильяму и поднимает его руки. Высокомерное действие. — Что даже не обнимемся?
— Нет. — Губы Уильяма кривятся, и он делает шаг назад, подальше от внушительного присутствия Чарли. — Я забираю Оливию, и мы уезжаем.
— Вы оба знаете, что нет. — Он смотрит на меня. — Ты не смог сдержать Грейси, Уилл. О чем ты думал, когда не остановил ее дочь?
Я отвожу от него глаза, испытывая неловкость от его пристального взгляда. Он знает кто я. Уильяма начинает трясти.
— Ах ты, больной ублюдок.
Чарли приподнимает брови. Он выглядит заинтересованным.
— Больной ублюдок?
Мне не нравится проблеск беспокойства на лице Уильяма. Он бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем вернуть холодный своему брату. Уильям молчит.
— Больной ублюдок, — задумчиво тянет Чарли. — Разве больной ублюдок получит удовольствие от того, что заставит эту красивую девушку работать?
Я хмурюсь, не сводя глаз с Уильяма. Замечаю, что он сдерживается из-за всех сил, чтобы не двигаться. Он чувствует себя не в своей тарелке. Я и раньше видела подобное, и когда он смотрит на меня, то сердце замирает.
— Как думаешь? — спрашивает Чарли почти невинно, но я понимаю, к чему он клонит.
— Нет, — предупреждает Уильям.
— Без комментариев, — вздыхает Чарли с угрожающей ухмылкой. — Хорошо. Скажи мне вот что. Неужели больной ублюдок получит удовольствие от того, что заставит свою племянницу работать?
— Чарли! — свирепо рычит Уильям, но мне не страшно. Я, кажется, умерла.
— Нет, —
— Прости, Оливия, — поражено произносит Уильям. — Мне жаль. Я же говорил, что как только понял кто ты, то сразу отослал прочь. Я не знал.
Меня тошнит. В глазах Уильяма я вижу страдание.
— Значит, ты не получил бы удовлетворения, позволив моей дочери продавать себя?
— Мы разные, Чарли.
Лицо Уильяма искажается презрением.
— Мы с тобой кровные родственники, Уилл.
— Ты для меня ничто.
— Ты пытался увести у меня Грейси.
Чарли скрежещет зубами, но я вижу, что его переполняет гнев не из-за потери любимой женщины. Это принцип. Он не любит проигрывать.
— Я не хотел видеть ее в этом больном мире! А ты, гребаный ублюдок, заставил ее остаться!
— Она хорошо зарабатывала, — нагло фыркает Чарли. — Это всего лишь бизнес, брат.
— Тебе просто была невыносима мысль о том, что она моя. Ты не мог смириться с тем, что она презирает тебя! — Уильям делает шаг вперед. Он злится. — Она должна была остаться со мной!
— Ты не смог удержать ее! — ревет Чарли.
Эти слова. Они заставляют меня дрожать. Страшная история моей матери разворачивается прямо перед моими глазами. Династия раскололась. Уильям оставил безнравственного ублюдка в покое. А тем временем Андерсон практически рычит:
— Я изо всех сил старался побороть чувства к ней. Я не хотел, чтобы она погрузилась в этот безумный, построенный нами мир. А ты поставил ее в самый центр. Ты делился ею со своими гребаными клиентами!
— Она не возражала, ей нравилось внимание.
Я вздрагиваю, Уильям тоже. Волна гнева вновь проходит по его холодному лицу. Нет, очевидно, он в ярости.
— Она просто хотела ранить меня. А ты заявил на нее права. Заставил пить и промыл мозги. Ты получал удовлетворение, наблюдая, как с каждым днем я угасаю.
Я молюсь, чтобы это не было правдой. Надеюсь, что в моих жилах не течет кровь этого ублюдка.
Чарли ухмыляется так, что по спине снова пробегают мурашки.
— Она носила мое дитя, Уилл. Сам этот факт делал ее моей.
— Нет.
Грейси стоит в дверном проеме, спина прямая, подбородок высоко поднят. Ее мелодичный голос, разнёсшийся по комнате, заставляет всех обратить на нее внимание. Она делает шаг в комнату, и я замечаю, как она берет себя в руки в присутствии Чарли. Он все еще пугает ее.
— Оливия не твоя дочь, и ты знаешь это.
Мои глаза расширяются. Я смотрю на Уильяма, понимая, что он ждет продолжение рассказа.
— Грейси?
Она тоже смотрит на него, но быстро отступает, когда Чарли угрожающе делает шаг вперед.