Одна жизнь — два мира
Шрифт:
Начиная с дикой, бесчеловечно жестокой принудительной коллективизации. Это был первый гвоздь, который вы вколотили в гроб советского строя. Это была первая провокация, на которую вы клюнули, превзойдя даже всех тех, кто вам ее подсказал. И дальше все пошло-поехало у вас как по маслу.
Головокружение происходило не от успехов, а от всех содеянных под вашим «идейным руководством» преступлений. Вы разгромили все села, где люди радостно трудились и с веселыми песнями по ночам, после тяжелого, изнурительного сельскохозяйственного труда счастливо и радостно стремились улучшить, обогатить свою жизнь и жизнь всей нашей страны, и делали
Я ездила по Украине и могу все это подтвердить как очевидец.
Вы согнули крестьянина в бараний рог насильственной коллективизацией, не имея ни малейшего представления, что такое крестьянский труд, да вряд ли вы, судя по всему происходившему, хоть немного соображали, что такое коллективизацияи как ее надо проводить, если при этом вы довели людей до людоедства.
Уничтожив, ликвидировав трудовое крестьянство, вы создали условия для страшного голода в самой богатой, самой плодородной стране мира, который с ужасом вспоминают пережившие его и который унес несколько миллионов советских людей в могилу. Таков был первый этап ваших чудовищных преступлений.
На втором этапе ваших преступлений вы, якобы для сохранения чистоты идей, с маниакальной настойчивостью взялись уничтожать лучших из лучших, честнейших из честнейших людей, боровшихся за спасение и сохранение коммунистической идеи.
Вы хоть раз подумали о том, разве могла бы удержаться Советская власть, и вы, в том числе, целых 20 лет, находясь в таком «страшном» окружении, среди заслуженно занимавших столь ответственные посты людей, если бы все они были «враги народа и предатели» и желали вашей смерти и ликвидации Советского Союза? Неужели в течение всех этих двадцати лет ни у кого из этих так называемых «предателей» и «врагов народа», собиравшихся вас убить, не нашлось одной единственной пули для вас а у вас для их уничтожения нашлись не сотни тысяч, а миллионы. Как выдержала страна такое с вашей стороны предательство? Вы уничтожили самых самых лучших, талантливых, окружив себя бездарностями.
Вы уничтожили этих людей, приклеив им ярлыки «врагов народа», а на самом деле враг и предатель народа — это вы и те консультанты,которые окружают вас. Вы загубили великую идею, которая потрясла весь мир, вы растоптали лучшие надежды всего мира,вы утопили ее в крови невинных людей. Вы творили преступления, равных которым не знал весь мир.
Те люди, которых вы отправляли на эшафот, под пули, всеми силами, ценой своей жизни старались не повредить, сохранить ту идею, за которую они всегда готовы были жизнь отдать, и косвенно спасали вас, Сталина, т. к. вы отождествляли себя с этой идеей.
Ведь никогда, ни при каких условиях никакая явная и тайная контрреволюция не смогла бы произвести такой террор и нанести такой урон стране без вашей активной помощи. И те, кто проиграл Гражданскую войну народу, могли с триумфом заявить, что они выиграли ее с помощью Сталина.
Какой же мудрый вождь способен был гнать на фронт безоружных солдат навстречу до зубов вооруженным немцам?
И наконец, если наш народ в тех отчаянных условиях, в которых находилась во время войны страна, сумел буквально на ходу мобилизовать кадры, создать необходимое вооружение и снаряжение,
Каждое утро, просыпаясь, я думала: «Неужели не найдется кто-либо из его ближайшего окружения, кто был бы готов пожертвовать собой и пустить ему пулю в лоб?» Поэтому моя первая реакция, когда я услышала, что Надежда Аллилуева покончила с собой, тоже была: «Вот глупая, почему же она не покончила с ним? Ведь она лучше, чем кто-либо другой, уже знала, на что он способен. Сколько миллионов жизней она спасла бы».
И наша победа — это не заслуга Сталина, это заслуга народа, спасшего страну уже второй раз в течение одного столетия и от порабощения в тайной надежде, что сумеют избавиться и от Сталина.
Политическое убежище
Смертельно опасный поступок
Итак, 27 ноября мы приземлились в Броунсвилле, штат Техас. А 2 декабря в 6 часов утра мы прибыли на поезде в Нью-Йорк и вышли со станции Гранд-Централ-Стейшен прямо на 42-ю улицу.
А что дальше?В этом огромном людском океане, в Америке, у нас не было ни единой души знакомых. Мы стояли, смертельно уставшие, растерянные на улице. Куда идти? С чего начинать? К кому обратиться?
К нам подошел какой-то мужчина, на вид довольно прилично выглядевший, и предложил проводить нас в гостиницу. Он остановил такси у гостиницы, которая даже снаружи выглядела как вертеп для дешевых проституток, а внутри в крохотной комнатке стояла кровать, на которую можно было улечься, только с трудом протиснувшись.
Наш «гид» потребовал 3 доллара за свои услуги.
Расплатившись с ним, мы решили сами поискать что-либо более приличное. На 48-й улице вест в отеле «Ашлей» нам предложили номер из двух комнат с ванной за 48 долларов в неделю. Здесь мы и остановились.
Наконец после многих бессонных ночей и невероятно напряженных дней мы поняли, что до сих пор все наши силы уходили на то, как осуществить наш выезд из Мексики и как преодолеть все связанные с этим трудности, что потребовало невероятного физического и морального напряжения. Это был отчаянный, смертельно опасный поступок для нас и для наших детей. Что будет с ними дальше? Как они воспримут то, что произошло?
Ведь до сих пор они думают, что это наша остановка по дороге домой, где их ждут бабушка,дяди, тети, кузины, которых они никогда, никогда больше не увидят. Желая спасти их от опасности, мы лишили их всех радостей, а может быть, и счастья общения с родными и близкими им людьми.
Мы лишили их родины, их страны… Как они воспримут это? И как воспримет их новая страна?
Мы, два инженера, два высококвалифицированных специалиста, особенно Кирилл, думали, что в той стране, которая предоставит нам убежище, мы сумеем быть полезными гражданами и сумеем оградить наших детей от того, что в тот момент нам казалось неизбежным.
Первоочередные задачи
Итак, прежде всего нам надо поставить в известность американские власти о нашем пребывании в Америке и просить предоставить нам политическое убежище, а затем немедленно искать работу.