Однажды осмелиться…
Шрифт:
Несколько дней подряд дозвониться на кафедру ей не удавалось — то занято, то никого. Но однажды трубку взяли.
«Я хотела бы узнать, когда принимает профессор Кочур», — недрогнувшим голосом произнесла Нина и получила информацию: «Кочур будет завтра после двух». На следующий день она набрала заветный номер (надо сказать, робея, готовая нажать кнопку отбоя), и на том конце довольно противный бабий голос заявил: «Я вас слушаю» — в ответ на просьбу позвать профессора Кочура.
Сперва Нина подумала, что ее разыгрывает какая-нибудь полусумасшедшая вахтерша. Неудачная шутка — хоть бы басом заговорила, что ли. «Мне нужен профессор
Теперь трубку бросили на том конце. Наверно, решили, что Нина хулиганит.
Пришлось подождать пару часов и осторожно так перезвонить. Ответила приятная девушка и сказала, что профессор уже ушла, звоните в понедельник, в час.
У Нины мелькнула совершенно безумная мысль о ныне модных операциях и о том, что профессор пропал не случайно. Но это было уж слишком нелепо.
Проведя в сомнениях выходные, Нина причепурилась, встала на каблуки и отправилась в академию. Ровно в час стукнула в притворенную дверь кафедры экономики и менеджмента и, не дожидаясь ответа, увеличила щель, сунула в нее голову.
— Здрассьте.
За столом у окна торчала колом сухая белобрысая бабенция с длинной бесцветной физиономией. Как будто кость проглотила и сейчас начнет кхекать, уже изготовилась.
— Мне нужен профессор Кочур. — Нина смерила глотательницу костей королевским взглядом. И та вдруг дернулась, шагнула вперед:
— Вы? Вы мне звонили в пяатницу?
Нина смотрела на профессоршу несколько секунд, а потом втянула голову — обратно, за дверь. Быстрыми шагами пошла по коридору.
Она сама не знала, почему так позорно сбежала. То ли воинственный па устрашил, то ли это — на подъеме тона: «В пяатницу?» С каким-то таким прибалтийским акцентом.
Признаться в своих подвигах внучке Нина не решилась, только как бы невзначай спросила, не общается ли Алена со своим бывшим научным руководителем, и та — что естественно — ответила «нет». Нина хотела поинтересоваться, не работает ли с ним его сестра или даже жена (собственно, почему бы ему женатым не быть?), но такой вопрос мог вызвать удивление. И она так ничего и не выспросила.
А факт, что профессор напрочь перестал появляться, уязвил ее до такой степени, что дальнейшие попытки по его поиску она предпринимать не стала. Женская гордость превыше всего.
15
У Алены было такое ощущение, что она только что разгрузила грузовик. Заставить Нину переехать на три ночи к новым знакомым казалось делом практически нереальным. На «своего парня» Нину здесь не действовали никакие доводы.
— Чего это твоему дружку так не терпится? Подождет, я через неделю уеду.
Алена, честная Алена, погрязла во вранье. Ей самой было противно, но уже не отступишь.
— Нина, ну ты понимаешь, у него жена на три дня уехала к родителям… в Мурманск, глупо же сидеть одному, телевизор смотреть. — И, предупреждая праведное возмущение: — Ну
Далее следовала перебранка, в которой был упомянут и тот факт, что Алене все до лампочки, она готова лучшего друга (Нину) оставить на праздник в пустой квартире, вот и пришлось подстраховаться.
— Так это ты телефон разъединила!
— Ничего я не разъединяла. Он сам.
— Ага, он сам! Нина, я тебя знаю, я потом перезванивала — было глухо занято. И после этого ты еще хочешь…
— Но ведь ты не можешь меня подселить к чужим людям, я же все-таки… твоя бабушка, если на то пошло. И потом, я приехала к тебе и к Юльке, а ты половину времени будешь меня мариновать у знакомых!.
Решили поменять обратный билет.
И еще Алена должна была сделать все, что ни попросишь.
— У тебя ведь есть его домашний телефон. Вот позвонишь, с праздниками поздравишь, небось сама не догадалась. А я потом трубку возьму.
— Ты о ком?
И не успела Нина выговорить заветное имя, Алена уже знала. Она любила Нину, она не хотела, не хотела, не хотела смеяться над ней.
16
Нину решили разместить в большой комнате. Учитывая ее благоговение перед ранним морщигонным сном, умнее было бы отвести ей место в детской (Степана укладывали в девять), но там оказалось слишком тесно для двоих. Жизнь в доме обычно затихала к полуночи, и вопрос, кто под кого должен подстраиваться — хозяева под гостью или наоборот, — до конца решен не был. Время шло к десяти, и тут позвонила Алена.
Она сказала, что только что беседовала с Иосифом, он уже прилетел, но в аэропорту потеряли его багаж, и, по прогнозам, раньше чем через час он выехать не сможет: багаж посеяли основательно. Будет в начале первого.
Тем лучше: Нина спустится к двенадцати, и все дружно лягут спать.
Удачно багаж потеряли.
Вот только голос у Алены был какой-то странный.
17
На вопрос: «Что же там такое, что нельзя было взять в салон?» — Иосиф ничего не ответил, только загадочно крякнул. «Подарок, — подумала Алена. — Сколько раз говорила ему тяжелое не поднимать». Далее состоялся следующий диалог:
— Ося, ну что ты там еще такое придумал? Мне везешь, да?
— Да… уж.
— Оно не очень тяжелое?
— Конечно, тяжелое. Потому и потеряли. Там бревно.
— Ося, прекрати клоунировать. Какое еще бревно?
— А вот такое. Живое. Но если я тебе скажу, будет неинтересно.
Алена подумала, что только живого бревна ей и не хватало. И что от Иосифа всего можно ожидать. Собственно, именно этим он и пленил ее — студентку, явившуюся на дом к неулыбчивой профессорше и робевшую так, что самой было противно.
— Ося, ну там, надеюсь, не совсем оно живое? Я не могу сейчас никого заводить.
Иосиф вздохнул:
— Совсем. И боюсь, они его заморозили.
«Так. Щенка купил». — Алене было приятно, что Иосиф помнил, как она сказала в прошлую встречу — ужасно хочется далматинчика. Но это же так — мечтания. Куда ей сейчас собаку? И вообще… зачем его, маленького, в багаж сдавать? Меж тем Иосиф грустно пробормотал:
— Я ему вязаную одежку надел. Чтобы не простыл.
— Слушай, а зачем ты щенка в багаж сдал?