Однажды в Лопушках
Шрифт:
Тьма затягивала раны.
Она излечится куда быстрее человека.
— Что ж… печально слышать… мы проведем дознание…
— Ага, — сказал дядюшка в сторону. — Верю… особенно артефакты ищите. А то мало ли.
— Поищем.
И Николай поверил, что и поищут, и найдут.
Изымут. И вряд ли уничтожат. Все-таки подобные вещи своего рода предметы искусства, да и… мало ли, что в государственном хозяйстве пригодится.
— Насколько реально было… — особист щелкнул пальцами. — Воплощение его задумки? Эту… вещь в принципе возможно
— Реально, — на этот вопрос Николай готов был ответить. — Вполне. Он собирался принести в жертву людей и людей одаренных. Чем ярче дар, тем выше выброс силы. У него хватило бы умения сконцентрировать энергию и наполнить артефакт, разрывая привязку, особенно с учетом того, что Маруся не стала бы цепляться.
— Маруся… — особист это произнес престранным тоном. И тут же поднял руки. — Простите, никто не собирается предъявлять девушке претензий.
— Каких?
— Никаких… более того, могу сказать, что проведенный анализ крови, — теперь он глядел на дядюшку и с немалым упреком. Правда, к чужим упрекам дядюшка оказался на диво безразличен. — Позволяет сделать однозначный вывод о принадлежности вашей Маруси к… императорской фамилии.
Николай почему-то не обрадовался.
Вот совершенно.
И кажется, что-то такое отразилось на лице его, если господин в очочках — все-таки мог бы приличия ради и представиться — замахал руками.
— Тема весьма… неоднозначная… как понимаете, подтвердить родословную будет непросто, если, конечно, вы зададитесь целью…
— Нет, — ответил дядюшка.
— Вот и отлично… со своей стороны могу сказать, что есть явное совпадение по ряду маркеров с Потемкиными…
— Тоже обойдемся.
— В таком случае, корона обязана возместить ущерб. И вознаградить за самоотверженность. Опять же, компенсация…
— Да не тяни кота за… — дядюшка покосился и добавил чуть тише. — Хвост. Что предлагаете?
— Титул. Скажем, потерянное дитя какого-нибудь старого угасшего рода. Благо, таких хватает. Его императорское Величество указ подпишет. Выделит из фондов компенсацию… возможно, какие-нибудь земли.
— Не какие-нибудь… а вона, пусть Потемкины усадьбу отпишут.
Господин кивнул. Стало быть, отпишут.
— И леса окрестного кусок.
— Не наглей. Тут заповедник.
— Вот на условиях сохранности заповедника. Еще освобождение от налогов, род-то молодой…
— А ничего не треснет? — вполне искренне возмутился особист.
Николай отошел.
Надо будет поговорить с Марусей. Рассказать… хотя она и так знает. Но, может, ей хочется, чтобы не просто титул, а… все-таки родственница императору, пусть и дальняя. С другой стороны, столь дальних родственников у императора и без Маруси хватает.
Николай обошел алтарь.
Красиво получилось.
Белый камень. Красный камень. Как капля крови, что застыла навек… и артефакт живет, пульсирует тьмой. А ведь у Потемкина могло бы получиться. Что уж проще? Храм взорвать, заметая
Выброс он бы и сам сотворил, если бы вдруг оказалось, что взрыва недостаточно.
Николай обеими руками коснулся алтаря.
Закрыл глаза.
Спасибо.
Если кому и говорить… в голове раздался легкий смех. И на плечи будто пуховое покрывало опустилось.
И за это тоже… и за Марусю.
А еще Николай знает, в какой храм понесет свое дитя. То, которое когда-нибудь обязательно появится на свет. Богиня ведь не откажет присмотреть?
Кому еще присматривать за детьми некромантов, как не ей?
Инга чувствовала себя… да глупо.
Сидит, укутанная в какое-то одеяло, а вокруг медсестры суетятся. Над ними молчаливым утесом вздымается Красноцветов. А на другой кровати, в такое же одеяло завернутая, сидит Ксения. И смотрит печально-печально.
Жалобно даже.
От этого становится совершенно не по себе. И еще жарко.
— Хватит, — сказала Инга, отмахнувшись от очередного стакана то ли с водой, то ли с зельем. — Я в полном порядке. Она тоже. И нам надо поговорить.
Медсестры остановились и все, как одна, уставились на Красноцветова. И что этот гад успел им пообещать? По дому в частное владение?
С него станется.
Но вот Красноцветов кивнул, и палата опустела. Тоже талант, если подумать.
— Я… я не буду мешать, — сказала Ксения, попытавшись сползти с кровати. Но Красноцветов не позволил. Хоть на что-то у него мозгов хватило.
Усадил.
Буркнул:
— Ты не мешаешь.
Еще бы наорал на девочку, дубинища… Инга нахмурилась и повторила, куда как мягче:
— Ты и вправду не мешаешь. Более того, без тебя и разговора-то толком не получится.
Все вздохнули.
Синхронно.
— Для начала повторюсь. Замуж за тебя я не выйду, — Инга ткнула пальцем в Красноцветова, чтобы не осталось сомнений, за кого именно она не выйдет замуж. — Я вообще замуж не собираюсь. Ни за кого.
Хватит с неё мужиков.
И глупостей тоже.
Без того ошибок вон натворила.
— Сейчас я хочу выбраться из этих… Лопушков.
— Это не Лопушки, — пискнула Ксения.
— Знаю. Не важно. Лопушки внутри, — Инга постучала пальцем по голове. — Так вот, я хочу выбраться и уехать. Мне есть куда… у меня… бабушка. Отец не слишком любит вспоминать о ней и уехать не позволит.
— Разберусь, — сказал Красноцветов мрачно. И глядит-то так, исподлобья. — Как у тебя вообще вышло…
— Я же говорю, бабушка моя жрицей была, и матушка тоже благословение получила. Правда, ей не помогло… отец… он тянул из неё силы. Я уже говорила? Говорила… пока все не вытянул. Жрицы Лалы, они… в этом суть. Делиться. Силой. Радостью. Здоровьем. Он все себе забирал. Ну и… как не стало, в общем, ничего хорошего.