Однажды в Лопушках
Шрифт:
Одежду забрали военные.
И все-то, что было при Олеге. Держались они вежливо, и Олег решил, что с него не убудет. Оно ведь с государством дружить полезнее.
Пашку бы отыскать, распорядиться, чтоб привез. И одежды, и… в принципе. Хотя, глядишь, завтра и выпустят.
Или послезавтра.
Главное, что в принципе выпустят.
— Выйдешь за меня замуж? — тихо спросил Олег.
— А… ты…
— Ингу ты слышала. Вот ведь… все беды от таких баб. А с виду тихая, мирная… — он покачал
— Куда?
— А куда скажешь.
— Я… не смогу, — она уткнулась в плечо Олега. — Мне надо… кое-что сделать.
— Что?
— Отпустить маму.
— В смысле?
— Водяницы не совсем люди, точнее, совсем не люди. Они живут долго, очень долго, а потом уходят. Иногда насовсем, а иногда… тот камень, который Инга принесла, он из воды. И если положить в родник, то родник оживет, а потом, когда-нибудь, в нем появится водяница.
— Тогда родник надо выбрать хороший.
— Но пока она маленькая, ей нужна сила. И тот, кто будет родник хранить. Отец один не справится. Он воду не слышит.
— Ну… — Красноцветов подумал. — Тогда надо тут дом ставить. Не проблема.
— А…
— Да денег у меня хватает, поставим. Что до дел, то кое-что и отсюда решить можно, а там… управляющие мне на кой? Пусть вон управляют, а я следить буду. Ну и… как получится. Так выйдешь?
Ксения зажмурилась.
Сделала глубокий вдох.
И сказала:
— Да!
Вот… теперь бы еще найти кого…
Олег обернулся и, зацепившись взглядом за охранника, который делал вид, что совершенно не слушает их, сказал:
— Нам бы жреца. И кого из этих… бюрократов.
— Олег!
— Что? А то вдруг да передумаешь…
— Глупый ты…
Может, и так, да только Красноцветов своего не упустит. А то ведь женщины такие, чуть отвернешься, а у них уже планы на жизнь поменялись.
Нет уж.
Мне не спалось.
Вот вроде бы как сутки на ногах. И магическое истощение в легкой форме, сразу тремя целителями подтвержденное, и переживания, нервы, которые никуда-то не делись.
Руки вон подрагивают.
И слабость страшная. Ощущение такое, что, стоит глаза закрыть, мигом в сон провалюсь. Обманчивое. Глаза я закрывала. И лежала тихо-тихо, прислушиваясь к Васькиному сопению. Вот кто сомнениями не маялся, но лег и уснул.
Калина… ушла в свою палату.
И Ксения.
А мы вот с Васяткой вдвоем остались. И от этого было страшновато. Нет, мне сказали, что тетушка жива, что с нею-то все в порядке и будет тоже в порядке. Потом. Когда закончится детоксикация, поскольку из организма нужно вывести всю ту дрянь, которой её накачали.
Об этом думалось.
И о том, что случилось внизу. И еще о том, что надо бы сказать, какая я
Некроманты — ценный государственный ресурс. Нам в университете говорили. И… и ощущать себя ресурсом, пусть даже и ценным, было неприятно.
И как теперь?
Опять учиться?
И где? Возвращаться в родной универ? Нет… не хочу. Не заставят. Или…
Я тихонько встала с кровати. Замерла. Но Васятка только губами причмокнул и пробормотал что-то совсем уж непонятное.
Хорошо ему.
А у меня опять бессонница… и попросить, что ли, зелья какого? Нам ведь предлагали. Я отказалась, а теперь жалею.
Из палаты я выходила на цыпочках, по стеночке, потому как слабость никуда не подевалась. Но и сидеть внутри было невозможно. Ко всему день на дворе. И люди… людей хватало. Что в белых медицинских халатах, что в черной униформе, что без формы, но в одежде обыкновенной, и это само по себе подозрения внушало.
— Маруся? — окликнули меня.
И я обернулась.
А пижама сидела на некроманте… нелепо. Хотя сомневаюсь, что я выглядела краше в широкой больничной сорочке. Халат бы к ней, но не выдали. И то…
— Не спишь?
— Не могу.
— Попросить, чтобы снотворное дали? — он обеспокоенно. Я покачала головой и сама взяла его под руку. Для надежности. Что-то подсказывало, что если вдруг со мною обморок приключится, то в больнице я застряну надолго.
А вот если под руку некроманта взять, то оно как-то… спокойнее.
— Просто не сидится. Там. Нас в сад выпустят? Тут сад есть. Небольшой.
И запущенный. А может, не сад, но парк, главное, что был за больницей закуток с живой зеленью. Пара старых вязов, клен, что по осени одевался багрянцем, разросшиеся кусты жасмина и лавка, возле которой приткнулась массивная урна. Лавку давно облюбовали курильщики, и пахло здесь не только зеленью и цветами, но и табаком.
Я присела.
— Что теперь будет? — пожалуй, именно этот вопрос волновал меня больше всего. — Я ведь… артефакт… мы договаривались…
— Корона не в обиде, — Николай присел рядом. — Скажем так, даже Император не рискнет оспаривать решение богини.
Это хорошо.
С одной стороны. Слишком темной, слишком жуткой была вещь, что осталась в алтаре. С другой… это богине претензий не выскажешь, а мне так можно.
— Относительно тебя мой дед возьмет на себя переговоры. И не сомневайся, компенсацию выбьет максимально возможную.
— Я не о ней думаю, — я обняла себя. На улице было жарко, полдень скоро, но меня все одно подзнабливало. — Вообще… я ведь теперь некромант, так?