Однажды в Манчинге

Зима Ольга

Очень вовремя.

Четверо охотников на добрых конях появились на лесной дороге. Рыжеволосые, как большинство галатов, крепко сбитые, в боевом доспехе, при луках и мечах.

— Мальчишку не видели? Бледный такой, худой, уши ублюдочные. Не пробегал? Малышня сказала, с демоном сюда ушел!

— Да вроде там что-то мелькнуло, демон, не демон, не поручусь, — махнула рукой старушка в сторону леса. — Далече только, вы уж сделайте милость, догоняйте, коли вам так надобно! Может, и ровню себе отыщете!

Девочка рассмеялась, прикрываясь

ладошкой. Охотник направил коня на обоих: старушка слишком языкаста, девчонка — смешлива. Только конь вперед не шел, фыркал, мотая головой.

— Уж не нарушил ли что этот мальчик? — склонила голову старушка, привлекая внимание к себе. — Может, и награда за его поимку есть? А то разжиться бы одежками новыми да приданым для пигалицы…

— Награда есть, да не про твою честь, старая карга! — рявкнул главный.

— За живого-то дороже, вот ищем… — добавил второй, чуть поуже в плечах, и осекся от взгляда главного. Третий молчал, словно языка лишился.

Старушечье лицо сморщилось от улыбки, она протянула корзинку с пирожками:

— Свою награду вы завсегда сыщете, а покуда угощайтесь. Путь вам предстоит неблизкий, и чем закончится, ведомо только старым богам.

— Можно? — спросил ближайший к корзинке всадник, самый худой и, видимо, самый голодный. — С ночи же в седле, и не ели…

— Ну что смотришь? Бери, раз дают! — недовольно ответил главный. — Отравишь — вернусь по твою душу! — сурово произнес для бабушки.

— Далече будет, — ответствовала та с достоинством. — Не всякий ретивый конь до нашей глуши доскачет, а коли доскачет, то вряд ли вернётся. Лучше я к вам наведаюсь, может, еще гостинчиков каких принесу… Куда путь-то держите?

— Все тебе доложи, — фыркнул главный и тронул коня.

Полетевшая следом за охотниками любопытная гаичка проводила ускакавших вершников взглядом, чивикнула и уселась на веточку поглядеть на забавную парочку.

— Беда, Мидир. Никого я не узнал, — понурилась девочка, когда улеглась пыль, поднятая копытами коней.

— Это ничего, милочка, ничего, — ответила старушка. — Зато я их теперь почитай знаю.

Девочка захихикала и уселась на землю.

— А знаешь, как они вкусно пахнут? — прищурилась старушка.

— Кто, пирожки? — сквозь смех спросила девочка.

— Наши охотнички. Как те, кто знает больше, чем говорит. Придется с другими гостинцами к ним наведаться, раз уж пирожки не понравились… «Ублюдочные уши», значит, — нарочито ласково повторила старушка.

— Эй, Мидир, ты чего? — подскочила девочка. — Отпусти их!

— Ты права, милочка, конечно, я их отпущу. Сначала поймаю, а потом повешу куда повыше, а затем обязательно отпущу! Я уже знаю, откуда они пришли. Так нужнее они мне живые или мертвые, а, племянник? — все с той же милой улыбкой произнесла старушка низким голосом Мидира, меняясь обратно в одного очень сердитого ши.

— Спугнешь же.

— Разумно, Джаред. Я прослежу. Пока прослежу. Ну, пора…

— Эй! А я? А мне как отсюда

вылезти? — недовольно потрясла льняным платьем девочка и притопнула красным башмачком. — Я не хочу больше быть девчонкой!

— Быть девчонкой лучше, чем трупом, — наставительно произнес Мидир и усмехнулся. — Ишь ты, не хочет он.

— Мидир!

— Джаред, — сжал он плечо девочки. — Посиди тут. Дождись меня. Решишь удрать — я все равно найду тебя по следу. Хочешь тащиться в волчьей пасти до самого Манчинга?

Девочка отчаянно замотала головой:

— Дождусь я тебя, дождусь!

— Молодец, быстро схватываешь, — Мидир похлопал племянника по плечу. — Раз уж ты у нас такой умный, вот тебе подсказка: эту личину ты смог бы скинуть сам, если бы захотел.

— И надеть? — неожиданно заинтересовался тот.

— И надеть: это уже готовая магическая форма. Стоит вспомнить — она вернется на место. Но если творить другую, самому тебе придется продумывать слишком многое — одежду, обувь, кожу, глаза и прочее.

— И долго мне быть таким?.. — Джаред многозначительно не договорил, снова качнув юбками и заодно головой, отчего по плечам рассыпались светлые локоны. Встряхнулся весь, словно волчонок!

— Такой, милочка, — Мидир прищурился довольно. — Кушай пирожки!

— Мидир! — в серых глазах блеснули слезы.

— Вечером сниму. Я обернусь быстро, и мы махнем в столицу. Есть у меня там одна знакомая, надеюсь, не забыла за сколько лет. Только не открывай никому ни свое, ни мое имя и не говори, что ждешь волка, даже в шутку, — Мидир задумался, услышал отдаленный треск в лесу и добавил: — Скажешь, что отец-дровосек вот-вот придет.

— А… — открыла рот девочка.

— А лучше молчи! — Мидир поправил Джареду капюшон, напитывая магией красную ткань. — Накинешь на голову, и никто тебя не увидит. Только пирожки съешь, а то от пустого места будет сильно пахнуть.

— Нет, я не про это! Подожди! — племянник схватил его за руку — и сразу отпустил.

— Говори же.

— Знаешь, я как от судьи вышел, к Хендрику зашел. Я до этого у него прятался, и когда родителей… — сердито смахнул слезу. — Отец меня к нему загодя отвел, словно опасался чего. Хендрик меня отговаривал! Убеждал к судье не ходить, говорил: отец оживёт и вернется и что вдруг охотники к нам нагрянут!

— Кто такой этот Хендрик?

Имя звучало впервые, да и что за странные разговоры про возвращение Мэрвина? Мидир был не прочь разузнать в подробностях.

— Он был вместе с отцом… — говорил Джаред через силу. — Он помогал ему. Они дружили. А скажи еще…

— Я найду его по твоему следу, — ответил Мидир, решив, что друг брата важнее его врага.

Джаред глазом моргнуть не успел, как вместо очень похожего на отца существа на него смотрел огненными глазами огромный черный волк. Зверь лизнул Джареда в щеку, с места перепрыгнул щетину ельника — и пропал. Цокотали кузнечики, яростно-бойко пели птицы, шелестела листва…