Однажды в Манчинге

Зима Ольга

Ему нужно было вернуться в тот же день, более того, он обещал вернуться. Благое Слово взывало к ответу, по всему следовало сделать выбор — спокойствие Светлых земель или одна искра-душа малолетнего волчонка, не желающего знаться с родней.

Мидир взрыкнул и побежал быстрее.

Глава 3. Куда ведут ноги

Мидир тряхнул головой, выбрасывая проблемы своего мира, и сосредоточился на мире галатов. Он перемахнул плотный колючий ельник и приземлился перед племянником, еле удержав себя от желания вновь лизнуть языком впалую щеку. Достаточно,

что племянник единожды отшатнулся.

Джаред сидел там же, где волчий король его оставил, на мшистом камне, подставив лицо заходящему солнцу и слабо улыбаясь. Руки держал ровно на коленях, как слишком послушный или сильно битый ученик. Вернее, ученица. Капюшон упрямый ребенок набрасывать не стал, и это почему-то опечалило Мидира. Джаред проявлял себя слишком взрослым, слишком ответственным, слишком самостоятельным даже для земных, быстро взрослеющих сознанием детей.

Чувствительный волчий нос определял Джареда запахом, похожим на весенний лед — холодным, свежим и хрупким. Само собой вспоминалось, что от Мэрвина исходил похожий аромат, разве что примешивался шлейф ледяных гор из-за моря, которые иногда можно было видеть у северного побережья благих земель. Поговаривали, будто среди этих гор живут самые ужасные из фоморов, дикие ши-айс, хотя поручиться не мог никто, а свидетелей не существовало вовсе. Однако в гневе у Мэрвина запах становился именно таким, лютым, что останавливал на бегу даже стойких волков.

Маленький полуволк обернулся навстречу, хотя Мидир продвигался к нему бесшумно. Похоже, после смены облика у племянника просыпалось иное, нечеловеческое чутье — иначе обнаружить волчьего короля, если он сам того не хотел, просто невозможно. Выражение покоя исчезло с лица Джареда, он вновь стал сама настороженность.

Мидир рыкнул приветственно, мотнул недовольно мордой, вспомнив, что лишен дара речи в образе зверя, и обернулся в ши.

Джаред молчал, смотрел вопрошающе, не спеша заводить разговор.

— Мог бы предупредить, что этот твой Хендрик… — слова застряли в горле, Мидир поежился, не желая говорить о нездоровье души.

— Он такой недавно, — удрученно ответил Джаред и сразу перешел в нападение: — А ещё ты так быстро убежал!

— Причина только в этом?

Джаред в очередной раз доказал свою щепетильную ответственность и честность:

— Нет. Еще я боялся…

— Что тогда бы я не пошел? — усмехнулся Мидир. — Правильно боялся. Человеческое безумие отвратительно и заразно. Хотя ши слабо подвержены любым телесным недугам, расстройство ума может приключиться со всеми.

— Да, я никогда не болел, мама волновалась, — малец насупился. — Мама переживала, а я никогда не болел, даже когда замерзал в чащобе или под лед проваливался. Другие болели, а я нет.

— Вряд ли тебя за это уважали или любили, — Мидир покривился. — В этом тоже виновата твоя волчья кровь, Джаред. Возможно, ты и в темноте видел лучше прочих?

Мальчишка спохватился, что слишком непредвзято отзывается о своей подхолмовой родословной, и опять замкнулся. По всему выходило, что нахваливать свои преимущества, полученные вместе с принадлежностью к Нижнему миру, он не будет.

— Так охотники до Хендрика не добрались? — вскинул Джаред свои льдистые глаза на Мидира.

— Охотники до Хендрика не добрались, — привычно отмеряя

правду, подтвердил волчий король. — И уже не доберутся. Я закрыл дорогу к его дому.

Удивительный и странный ребенок старшего брата прищурился, вглядываясь в лицо Мидира, словно пытался прочитать истину, прикрытую ничего не значащими словами, словно свежий труп — сухими листьями. Принюхался, анализируя произнесённое, которое можно истолковать двояко. После первого обращения весь мир должен стать чище и яснее, так что…

Волчий король поспешил договорить, избегая ненужных и, скорее всего, слишком точных вопросов:

— Нам пора в столицу, на ночь город закрыт для визитов. При посторонних зови меня Майлгуир. Запомнишь? — мальчишка возмущенно кивнул. — А ты Джемми, моя племянница.

— Что, опять?!

— Будь добр, перестань возмущаться и спорить со мной через слово. Полезай уже на загривок.

— Что? Я буду кататься на волке? — недоверчиво спросил Джаред. — Ты уверен, что это хорошо? У нас есть одна сказка, где в лесу на девочку нападает страшный зверь…

— На самом страшном звере всех окрестных лесов ты поедешь сейчас! — Мидир прищелкнул зубами в нетерпении. — Корзинку оставь. Что ты в нее вцепился?

— Жалко, — честно ответил Джаред и прижал к груди своё плетеное сокровище. — Бабушка такие делала!

— Пирожки или корзинки? Хорошо, — вздохнул Мидир и махнул рукой, вновь наполняя корзину снедью. — Возьмем с собой и то и другое. Полезай и держись крепко!

Мидир встряхнулся, вновь принимая облик волка, и чуть присел, чтобы мальчишке было удобнее залезать, не путаясь в длинной юбке. Джаред перекинул ногу, осторожно прижался всем телом, обхватил за шею.

Волк принял из руки ребенка корзинку, ухватил зубами — и понесся в сторону Манчинга. Теперь он выбирал путь более спокойный, чтобы его ездока не сбило низкой веткой и не исцарапало колючими кустарниками. Пару раз Джаред вздрогнул, когда Мидир пересекал в прыжке неширокие речки или переносился через поваленные деревья, но вел себя на редкость выдержанно, словно путешествия верхом на оборотне были ему не в новинку.

Мидир прикинул время, побоялся, что они все же не успеют до заката, и попросил лес о помощи. Лес отозвался на просьбу ши, открыл прямую дорогу: деревья сдвинулись, как будто разом поднялся на ноги табун лошадей или расправилась примятая ветром трава. Джаред задышал чаще, наверняка наивно поражаясь присутствию волшебства, прислушиваясь к протяжному скрипу, какой бывает весенними теплыми ночами, когда дерево вдруг вырастает из старой коры, вытягиваясь навстречу свету и миру. Вековые деревья выпрастывали ветви и корни, свивая проход, упругий под лапами волка и спрятанный от чужих глаз…

До столицы они домчались вмиг.

Завидев высокую крепостную стену и прямоугольные контуры въездных башен, Мидир пронесся тенью до ближайших густых кустов — и вскоре оттуда вышел высокий господин в непривычно черной одежде, который вел за руку богато наряженную, чем-то недовольную девочку с полной корзинкой пирожков. Город галатов никогда не имел настоящей защиты от ши, кроме той, что существовала от века: волшебный народ не имел права зайти в гости без приглашения. Правда, о каком приглашении может идти речь, если на воротах стоит охочая до денег стража?