Одного поля ягоды
Шрифт:
— Я не вернусь в магловский Лондон, — сказал Том. — Я найду себе волшебный постой. Если не там, где в прошлый раз, я оставлю тебе адрес или абонентский ящик, куда можно писать.
Он не был уверен, что собирается рискнуть ещё одним летом в «Кабаньей голове». Его почти поймали в прошлый раз, и он устранил проблему только с помощью своего быстрого ума. Задержись он где-то в течение дня — зашёл бы он в «Три метлы» на английский завтрак или в лавку в Хогсмиде, чтобы купить свежего хлеба, — и был бы Старина Аб бoльшим слизеринцем, вместо того чтобы спрашивать в лоб в типичной манере Гриффиндора,
Теперь он избегал Аба каждый раз, когда проходил мимо или внутрь «Кабаньей головы». С тех пор как и все завсегдатаи заведения, он приходил туда в опущенном капюшоне плаща и заказывал фирменную похлёбку, не жалуясь на странный вкус, испаряя её без слов под столом. (Он не был уверен, что все делали так же, как он, но им бы стоило начать.) Он знал, что если бы он не пытался выдать себя за обычного клиента, продавая ампулы с ядом акромантула, у других завсегдатаев возникли бы подозрения, что он аврор в штатском, охотящийся за контрабандистами.
— Я подумала, — нервно начала Гермиона, её пальцы бегали по стопке книг: она сортировала их по размеру, чтобы уместить в своём портфеле, — о лете…
— А что с ним?
— Моя мама уговорила меня пойти на ежегодное мероприятие по сбору средств для ветеранов. Мне показалось, что это хорошая идея, когда она мне её представила, — я всегда хотела сделать что-то, чтобы помочь во время войны, учитывая, что мамина церковная группа эвакуировалась из Лондона и мы больше не можем посещать детские дома и приюты, — но вчера я узнала, что это не просто сбор средств, — сказала Гермиона, слова лились из неё споро и на одном дыхании.
— И?
— Это… Это благотворительный вечер! — она пискнула. — Бал!
— Как захватывающе, — сказал Том. — Хотя я не уверен, как это ко мне относится.
— Я хотела пригласить тебя в качестве моего, эм, гостя, — сказала Гермиона, и её порозовевшие щёки подчеркнули веснушки. — Я видела список гостей — это старые военные знакомые, папины одноклассники, а также их жёны и дети, и я знаю, что они будут спрашивать меня, почему я не пошла в Даунуэльскую Подготовительную. Я не была на магловской вечеринке с тех пор, как начала учиться в Хогвартсе, и у меня плохо получается сочинять истории, и, и…
— А у меня хорошо? — бровь Тома вопросительно поднялась.
— У тебя есть дар к… Толкованию фактов, — призналась Гермиона. — Я не говорю, что тебе придётся им врать напропалую. Просто нужно сделать вид, что я получаю хорошее образование, и это не будет выглядеть странно, когда я попрошу их дать мне рекомендацию для поступления в магловский университет.
— «Магловский университет»? — Том нахмурился. — Что за… Ты уходишь к маглам после Хогвартса?
— Я держу свои возможности открытыми, — сказала Гермиона. — Я не собираюсь поступать в В.А.С.И., но понимаю причины, по которым Бири мне это предложил: большинство ведущих отделов Министерства заперты от других горсткой тесно связанных людей, чьи семьи держали эти позиции поколениями. Все, у кого нет таких связей, должны начинать с низов и подниматься самостоятельно, зная, что повышения дают мало кому и редко. У меня нет «друзей», как у тебя, чтобы помочь мне, Том. Поэтому я должна рассчитывать на «друзей», которых смогу найти сама.
—
Гермиона быстро посмотрела на него с некоторым скептицизмом, пока не показалось, что она пришла к решению:
— Что ты хочешь?
— Ты будешь ходить со мной на ужины Слагхорна до конца года. Никаких отговорок, никаких патрулей старосты — попроси Мандикотта вписать кого-то ещё для надзора за наказаниями, которые тебе надо посещать, — сказал Том. — Он согласится, если ты скажешь, что это для «Клуба слизней».
Тому не повезло, что одной из старост школы в этом году была Гортензия Селвин, слизеринка. В качестве одолжения профессору Слагхорну, который рекомендовал директору Диппету назначить её старостой, Селвин следила за тем, чтобы старосты Слизерина были свободны от официальных обязанностей некоторые или все вечера пятницы. Это означало, что старосты других факультетов брали на себя эту нагрузку, но большинство из них не волновались о социальном клубе Слагхорна так сильно, как слизеринцы.
Нос Гермионы сморщился:
— Но до конца года восемь недель! Восемь за один, это нечестно!
Том безразлично пожал плечами:
— Когда меня волновала честность?
— Ладно, — Гермиона со вздохом сдалась. — Но ты притворишься, что ты хотел прийти на бал, а не будешь всё время ныть о том, что тебе надо разговаривать с маглами и носить галстук-бабочку, — и да, тебе придётся надеть и галстук, и фрак! Ты будешь улыбаться фотографу, пожимать руки людям, даже если увидишь, как они облизывают крошки с пальцев после канапе, и будешь Хорошим Мальчиком для мамы с папой…
— И ездить на моноцикле задом наперёд?
— Нет, но станцуешь хотя бы один раз.
— Ещё хуже.
— Это займёт не больше пяти минут — что может пойти не так?
— Я могу сказать тебе ещё до начала музыки, что никто не учил меня танцевать.
Гермиона поперхнулась:
— Ты шутки со мной шутишь, Том? Если да, то это несмешно!
Том бесстрастно на неё посмотрел:
— А это похоже на шутку? Где бы я научился? В приюте Вула не было радиоприёмника, а единственное место, где я мог бы это делать, — магловский водевиль, если бы они меня пускали туда в моём возрасте. Я проводил не так много времени в магловском Лондоне со второго курса.
— Я тебя научу, — быстро сказала Гермиона. — Там всё равно не будет бальных танцев — не на мероприятии, которое сделано, чтобы продать билеты богатым людям. Всё, что тебе нужно делать, — отсчитывать такт и не наступать мне на ноги. Иди сюда…
Она протянула руки, посмотрела на них, вытерла ладони о юбку и снова протянула их к Тому. Её глаза сияли в ожидании.
Том посмотрел на её руки, будто они были последним раздавленным жуком на дне общей банки студенческого шкафа с ингредиентами.