Одного поля ягоды

babylonsheep

— Если бы ты хотела, чтобы я стёр записи о твоём несовершеннолетнем использовании магии или убедился, что твоя заявка достигнет нужного стола, я бы мог с этим помочь, — ответил Нотт. — Чистокровные связи, как ты бестактно решила это назвать, заключаются в мягком обращении. В пожатии рук нужных людей. В брошенном пёрышке, которое склонит чашу весов. Это совсем другое дело, и я этого не отрицаю. Но, боюсь, мне нечего тебе сказать.

— Ты можешь хотя бы сделать квалифицированное предположение? — настаивала Гермиона. — Ты знаком с устройством Министерства. Ты знаешь о состоянии волшебного мира за пределами Британских островов. Мы в опасности в Хогвартсе?

— Никто не в опасности, кто не высовывается, — сказал Нотт тихим и осторожным

голосом. — Это лишь общий принцип.

Гермиона задала ещё один насущный вопрос:

— Это как-то связано с Гриндевальдом?

Нотт напрягся:

— Почему ты так думаешь?

— Ситуация кардинально меняется в магловской войне. Учитывая, как Гриндевальд захватил Данию и Норвегию после начала их немецкой магловской оккупации, он должен был воспользоваться их логистикой. Не так уж легко начать национальный переворот, даже волшебникам, — Гермиона вспомнила заголовки газет мистера Пацека из «Свободной прессы Лейдена». — Если магловские правительства сбрасывают немецкое ярмо, то Гриндевальд должен тоже чувствовать давление. Под тонкой обложкой его брошюр Гриндевальд — Тёмный Лорд. И даже если Тёмные Лорды не выбираются общественным голосованием, они всё ещё зависят от общественного мнения, чтобы сохранять свою позицию. Нельзя быть «лордом» без подданных… Тогда ты просто обычный старый Тёмный Волшебник.

— Как всегда, блестящий анализ, — заметил Нотт. — Есть ли там главный тезис, который я упустил? Или он появится со дня на день? Я не хотел бы опоздать на следующую встречу.

— Твоя следующая «встреча» — обед, ты будешь в порядке, — резко ответил Гермиона. — Суть такова: почему ты не обеспокоен? Если авроры переживают о Гриндевальде, то и мы должны переживать!

— Если это из-за него, что мне с этим делать? — парировал Нотт. — До конца семестра я школьник. А ты школьница. Мы никто, и это хорошо. Оставь проблемы тем, чья работа их решать.

Гермиона замешкалась:

— Возможно, в этом ты прав.

— Конечно, прав. Я голос разума, на который как будто никто не обращает никакого внимания.

— С самого начала правильной стратегией должно было стать получение информации от авроров, — вздохнула Гермиона. — Это же очевидно, почему я об этом не подумала?

— Грейнджер…

— Спасибо, Нотт!

— Грейнджер!

— И ты можешь перестать жаловаться, что тебя никто не слушает! — сказала она ему, оставляя его брызгать слюной за доспехами.

В тот день во время обеда Гермиона спросила Тома, что он думает об аврорах, и ответ Тома был нейтральным.

— Если они не разговаривают со мной и не тревожат меня ни в какой мере, то я изо всех сил постараюсь не обращать внимания на их существование, — сказал Том. — Разве я сделал что-то плохое?

— Тогда почему, ты думаешь, они здесь? — спросила Гермиона. — Они забрали те фейерверки гриффиндорца две недели назад.

Несколько коробок премиальных зачарованных фейерверков были «подозрительными предметами», которые вытащили из сундука во время ужина той ночью. Фейерверки были не простыми картонными трубками, продающимися в Косом переулке, которые с постукиванием палочки зажигались и выпускали маленькую вспышку цветного света в небо. Это были десятки зачарованных шутих, запакованных в коробочки, которые студент купил во время рождественских каникул на Мальте. Когда их зажигали, они превращались в пикси, которые щипались и кусались, когда метались над землёй. Редкая диковинка в Британии, они могли стать выгодным предприятием, если продавать их по штучке в уборных или пыльных альковах.

Том молча задумался:

— А что, ты бы хотела дать им повод продолжать прятаться в замке? Помнишь бумсланг Хагрида? Полагаешь, он всё ещё у него?

— Я предупредила его в прошлом году о последствиях его содержания! — сказала Гермиона. — Уверена, он последовал мудрому совету.

— Но если ты не уверена в этом, не помешает убедиться… — сказал Том, загадочно прерываясь.

—

Думаю, было бы проще спросить их, зачем они здесь и когда они удалятся, — сказала Гермиона. Она сменила тему. — Ты закончил домашнюю работу по нумерологии? Можно, я сверю цифры? Пожалуйста, скажи мне, что ты выписал вычисления, ты знаешь, я ненавижу, когда ты просто пишешь ответ в конце. Нельзя просто говорить, что ты всё посчитал в уме!

Она больше не разговаривала с Томом на ту тему, ощутив его раздражение из-за постоянных препятствий, чинимых аврорами его обычным «блужданиям» по замку. Но она внимательно следила за аврорами. На следующий день перед уроком травологии она поймала аврора возле теплиц, и его ответ был неубедительным.

— Я здесь, потому что это моя работа. Как долго это займёт, Вы спрашиваете? Моё подкрепление прибывает из штаба в пять часов. Если Вы хотите подать несрочное донесение — поскольку я сейчас при исполнении, — Вы можете найти меня в учительской, где я буду писать отчёт за день. Хорошего дня, мисс.

Он приподнял для неё шляпу и пошёл прочь.

Гермиона, услышав перезвон двух ударов колокола, поспешила на травологию. Слушая вполуха профессора Бири, Гермиона провела занятие, разбирая ответ аврора, и пришла к выводу, что он дал ей отнюдь не правильный ответ и он сделал это намеренно.

После недели размышлений Гермиона нашла новую цель для своего допроса: Квентина Трэверса.

Она не могла сказать, что хорошо его знала. Он был одним из «соратников» Тома, из группы мальчиков, которые регулярно посещали секретный и исключительный клуб по домашней работе Тома, который каким-то образом за последние два с половиной года превратился в клуб по домашней работе Тома и Гермионы.

Квентин Трэверс был тем, кто не привлекал никакого внимания к себе, но не в манере Нотта, который намеренно избегал возможность быть замеченным (что включало в себя шнырять по углам и врываться в разговоры, не выглядя слишком заинтересованным в их предмете). Трэверс был человеком, которого Гермиона после всех этих лет могла описать как… «приемлемый». Ему можно было доверить достаточный вклад в групповой проект или достойное выступление на дуэли или классном занятии. Он не зацикливался на стародавних волшебных традициях, как Лестрейндж и Блэк, что Гермиона выяснила не из разговора с Трэверсом напрямую, но проверяя его домашнюю работу. В отличие от других, она никогда не видела, чтобы Трэверс ставил твёрдый знак на концах слов.{?}[В оригинале говорится о «длинном с» (s) — что является архаичной формой строчной буквы s. Оно заменило одиночное s или одну или обе буквы s в последовательности «двойное s». Использовалось VIII–XIX вв. В переводе на русский язык мне показался более уместным старославянский, а не дореволюционное петровское написание: 1) революционная реформа орфографии произошла слишком близко относительно года повествования (1918 г.), 2) петровская реформа была в ранних 1700-х, а Статут был принят в конце 1600-х, 3) автор использует Ye Olde при описании традиций Блэка и Лестрейнджа, что относится к Средневековому древнеанглийскому, а петровская реформа произошла в новоанглийский период и даже позже елизаветинского английского, на котором писал Шекспир.]

(«О принципахъ св??аннои трансфигоурацїи»{?}[«О принципах связанной трансфигурации». Оригинал: «An Essay on the Principles of Affinative Transfiguration» вместо «An Essay on the Principles of Affinative Transfiguration»). Помимо s можно еще заметить «Affinative» — это старинное написание «Affinitive». ], мать честная! Диковинности хватило ненадолго).

Поскольку она едва ли разговаривала с ним, с её стороны было бы нечестно делать выводы о характере Трэверса, пока она не приложит усилий узнать его лично. И, учитывая, что ни один из них не был особенно привлекательным из людей, она решила не следовать прямой тропой дружелюбного знакомства. Вместо этого она за ним наблюдала.