Одного поля ягоды
Шрифт:
— Тогда дай сюда.
Орион бросил горсть завёрнутых в красную фольгу шоколадок в сторону Лестрейнджа и продолжил:
— Она не была в неведении относительно происходящего, очевидно. Согласна с этим или нет, она знала, что приниматься за это было бы совсем другим делом. К тому же она знала, что традиция «правомерной десятины» была старше неё. Нынешние старосты это делают, потому что это делали их старосты, когда они были первокурсниками, и так далее. Если бы она попыталась изменить порядки, это было бы усилием… Как его звали? Греческий парень, которого отправили к Аиду, и ему надо было пихать камень вверх по холму… Тантал?{?}[Как любимец богов Олимпа Тантал имел доступ к их советам и пирам. Он возгордился столь высоким положением и за оскорбление, нанесённое
— Сизиф,{?}[В древнегреческой мифологии строитель и царь Коринфа, после смерти приговорённый богами катить на гору в Тартаре тяжёлый камень, который, едва достигнув вершины, раз за разом скатывался вниз.Отсюда выражение «сизифов труд», означающее тяжёлую, бесконечную, безрезультатную работу и муки.] — любезно сказал Нотт.
— Пасиб, он самый. Труд соразмерен с сизифовым. Что бы один староста из добрых побуждений ни попытался сделать, всё вернётся на круги своя, как только они перейдут на лужайки позеленее, — обёртки из фольги зашуршали, пока Орион копался среди них, каким-то образом оказавшись по локоть в жестянке, которая была едва ли выше шести дюймов{?}[~15см]. — К тому же лишь потому, что мы не вычитаем очки с факультета в обычной манере, не означает, что те, кто получает выгоду от понимания Слизерином нюансов, полностью избавлены от дисциплинарных взысканий.
— Что это значит? — спросила Гермиона. — Вы принуждаете их переписывать строки? Если последние несколько лет и научили меня о том, как всё устроено в Слизерине, то это когда кто-то говорит «необычный» в дисциплинарном смысле, это должно быть что-то большее, чем диктанты.
— Это означает, — сказал Том, — что даже если мы не… следуем правилам добуквенно, мы делаем всё возможное, чтобы поддерживать дух того, на что направлены правила: направленное самосовершенствование. Заслуживший наказание заслуживает и покаяние. Если это не есть самой сутью справедливости, то я не знаю, что может быть. Я вполне предан тому, чтобы убедиться, что это будет исполнено.
Гермиона заметила, что никто не добавил пояснений к сказанному Томом, которое было в некотором роде туманным. Не просто в некотором роде туманным, а полностью туманным. Том тоже не прояснил своё объяснение, а также не добавил деталей о том, что значит «заслужить раскаяние». Единственным звуком в купе было шумное разворачивание конфеты Орионом Блэком, шоколадного трюфеля, обсыпанного кокосовой стружкой, которая разбрасывала белые хлопья по его зимней мантии.
— Это работает, — через некоторое время сказал Квентин Трэверс, подглядывая из-за газеты, за которой он прятался. — Не могу сказать, что всем нравится… коррекция, но в этом же суть процесса, не так ли? Но мы все согласны, что так устроен договор. Он поддерживает порядок. Он усиливает единение факультета. И мы выигрываем Кубок школы каждый год. Сколько лет подряд уже?
— Тринадцать, — услужливо сказал Блэк. — И восемь Кубков по квиддичу.
— Вот, пожалуйста, — сказал Трэверс, удовлетворённо кивнув.
— И всех в Слизерине это устраивает? — спросила Гермиона.
Хор «ага», «меня — да», «конечно» и «мне нормально» заполнил воздух. Гермиона осмотрела купе. Том выглядел очень довольным собой.
Путешествие в поезде продолжилось в той же манере, обыденном разговоре, за которым Гермиона наблюдала с кротким чувством любопытства. Хотя семикурсники Слизерина были взрослыми по возрасту совершеннолетия волшебников, а половина из них — взрослыми по магловским стандартам, было сложно смотреть на них как на группу мужчин. Это была группа мальчиков-переростков… с одним Томом Риддлом. Гермиона знала, что он считал себя взрослым мужчиной, и, учитывая, как он вёл себя
Она всё ещё размышляла о его скрытом смысле, когда отъехала дверь купе. Два аврора стояли на пороге: волшебник с длинными волосами и ведьма с короткой стрижкой, набросившие плащи на свои стёганые мантии для дуэлей. Прошла секунда-другая тишины, пока они осматривали сиденья, замусоренные обёртками от сладостей, и они обменялись взглядами.
Ведьма вытащила свёрток из-под своего плаща, завёрнутый в ткань в красную клетку. Она прочистила горло и произнесла:
— Миссис Трэверс передала, что ты забыл свой ланч на столе на кухне этим утром. Твой отец потребовал доставить его с сообщением твоей матери. Она сказала, и я цитирую…
Её голос резко принял ровное, монотонное состояние, будто она зачитывает что-то по памяти:
— «Всегда сначала ешь овощи до десерта и не покупай ничего с тележки со сладостями, дорогой, помни, что такого рода еда делает с твоим телосложением».
Трэверс осмотрелся в купе, выражения лиц наблюдателей разнилось от неверия до подавленного веселья. Виновато он спрятал тыквенную булочку в рукав и смахнул крошки с подбородка.
Нотт прочистил горло в наступившей тишине.
— Поблагодари их и отправь восвояси, — наконец сказал Том. — Господи, мне, что, всё тут нужно делать самому?
Трэверс промямлил несколько слов и взял свёрток у авроров, которые слегка похлопали его по плечу и пробормотали что-то вроде:
— …Стоит помнить, что экзамены на физическую подготовку будут в августе…
Они закрыли дверь купе, и Трэверс вернулся на место.
— Уверуй немного, — утешительным голосом сказал Том. — Ты будешь в аврорате в это время в следующем году. С квалификациями достаточно легко справиться.
— Тебе легко, — сказал Трэверс. — У тебя в жизни не было оценок ниже «выше ожидаемого».
— Потому что «удовлетворительно» — это личное оскорбление, и оценивающие это знают, — ответил Том. — Я знаю, вы все знаете, и профессора тоже. Но ты в свою очередь. Ты не убеждён в существовании собственных заслуг. Тогда как насчёт такой мотивации: если ты станешь мальчиком на посылках в отделе, а не аврором, в тебе не будет никакого толку. Когда старина Слагги узнает об этом, он притворится, что никогда не учил тебя. У тебя будет крошечная совиная клетушка на четверых с другими коллегами. И если доставка будет неправильно распределена и кому-то придётся вернуть твоё письмо, ответом в чайной комнате кабинета будет: «Кто такой Квентин?», — Том невесело усмехнулся. — Заставить себя стать волшебником, не имеющим никакого значения, не доказать ничего стоящего даже самому себе — это тяжёлая участь. Но если ты не хочешь стать лучше, позволь заверить, что нет никого, кто бы взялся за это дело.
Много лет назад Том объявил себя прирождённым лидером, и во времена вроде таких Гермиона размышляла о тех, чьим естественным ходом действий было стать последователем Тома. У них что, не было проницательности, ни одной собственной независимой мысли? Она полагала, что для некоторых людей это было неважно, потому что Том брал на себя тяжёлый труд быть проницательным и думать, чтобы другим не приходилось.
В какой-то мере тронутый побудительной речью Тома, Трэверс вернулся к разворачиванию своего собранного обеда, и разговор перешёл от школьных оценок к турнирной таблице квиддича и перспективам Слизерина в получении очередного кубка. Лестрейндж был самым опытным в факультетской команде, играя в ней со второго курса. Он был капитаном этого года. Имена капитанов, как и старост школы, вырезали на табличке в Зале трофеев Хогвартса. Они также делили особенную ванную, хотя Гермиона редко ею пользовалась со дней поиска таинственной Комнаты Слизерина. Одержимость, которая к ней была у Тома, с недавних пор сошла на нет, как и у Нотта.