Огненная кровь. Том 2
Шрифт:
— Ты позвала — я пришёл, — добавил он тихо, стирая со лба капли.
И он сам казался смущённым и не знал, с чего начать разговор, он вглядывался в её лицо, пытаясь понять, что же будет дальше, но не осмеливался нарушить это хрупкое мгновение ожидания. А Иррис не могла вымолвить ни слова. Все те речи, которые она готовила, продумывая каждое слово, которое скажет ему, куда они испарились вдруг из её головы? Почему всё, что она может сейчас — молчать и пытаться удержать непрошеную улыбку?
— Я… хотела поговорить с тобой, — наконец, произнесла она, глядя перед собой на мозаичную плитку пола и пытаясь дышать ровно.
— Я догадался, — ответил он
— О… нас. Я… долго думала… я читала книги… и поняла, что это всё... ведь это всё — магия, — выдохнула Иррис, — это она заставляет нас делать не то, что мы хотим, ты ведь понимаешь, что эта связь, она против моей воли…
Она говорила путано и сумбурно, пытаясь подбирать слова, чтобы не обидеть его и чтобы объяснить доходчиво, но выходила какая-то бессмыслица. Она стискивала в руках веер и боялась смотреть ему в глаза, а сердце колотилось так громко, что просто оглушало. И хотела она сейчас только одного — чтобы всё это поскорее закончилось. Запутавшись окончательно в своих словах, она подняла на него робкий взгляд и добавила тихо:
— Ты должен прекратить это. Разорвать эту связь.
Ну вот. Главное сказано.
— Ты о чём, вообще, говоришь? — спросил Альберт, прищурившись, но лицо его вмиг стало совсем другим.
С него ушла вся радость и оно словно окаменело.
— Ты же знаешь о чём! — воскликнула Иррис, чувствуя, как её почти душит отчаянье. — Там, на озере, ты связал нас каким-то ритуалом, вашим ритуалом! Там это началось! И теперь это всё — всё, что происходит между нами… всё это притяжение, это безумие и этот огонь, это…
Она развела руки в стороны.
— …невыносимо! Это же магия, и я не хочу этого! Зачем ты это сделал? Зачем? Ты должен это прекратить! — почти крикнула она и добавила тише, с мольбой, будто пытаясь смягчить удар. — Прекрати это, пожалуйста!
— Какой ещё ритуал? Что прекратить? — он сделал шаг навстречу, но она отступила назад. — О чём ты говоришь? Я ничем нас не связывал! С чего ты вообще это взяла?
Он был сбит с толку её словами и даже как-то растерян.
— Это же очевидно! Я читала, и всё совпадает… всё, как описано в книгах, это притяжение, жар от прикосновений, эти мысли! Боги милосердные! С того дня, как ты дотронулся до меня на озере! — она закусила губу и посмотрела сквозь листья куда-то в тонущий в сумерках сад. — И я не чувствую того же с Себастьяном. И я…
— Ах, вот оно что! — его лицо стало жёстким, и меж бровей залегла напряжённая складка. — И раз ты ничего не чувствуешь с Себастьяном, ты поспешила обвинить в этом меня? Он не будит в тебе желания? Ну а я-то тут при чём?
Если бы можно было убить взглядом, она бы уже умерла. Никогда она не видела у Альберта такого лица, глаза — узкие щёлки, в которых дрожат капли ртути или расплавленного серебра, губы сжаты, и видно, как от напряжения на висках у него вздулись вены. Он засунул руки в карманы и смотрел на неё так, что лучше бы она и правда умерла на месте.
Всё вышло не так, как она ожидала. Иррис не думала, что он станет отрицать очевидное. Она совсем не была готова к такому, и на этот случай у неё не было никакой речи. Всё ведь было логично: он это сделал. И он должен был либо согласиться, либо увиливать и лгать. И было похоже, что он пошёл вторым путём, вот только его голос, глаза, его возмущение — всё было таким искренним, так что Иррис совсем растерялась.
Но он же не мог не знать!
— Да при том! — воскликнула
— Но я ничего не делал! Нет никакой связи, Иррис! — он снова шагнул к ней, и она снова отступила.
— Ты лжёшь! Лжёшь! — воскликнула она отчаянно. — Я же вижу — всё это есть! Зачем? Ты хотел получить благодарность? Там, на озере? Или так ты хочешь отомстить своей семье?
— Что? — он шагнул ещё ближе, почти загнав её в угол между статуей грустной нимфы слева и скамьёй справа, а позади уже начинался гранитный парапет, и прохладное дыхание фонтана коснулось спины Иррис. — Значит… вот как ты считаешь! Что я специально связал нас ритуалом, чтобы мучить тебя? Чтобы добиться благодарности или отомстить родне? Так? Ну же, скажи! Вот, значит, каким ты меня видишь? Негодяем? Подлецом? Паршивым псом без чести и совести? Ты считаешь так же, как Милена или Таисса? Ты провела с ней один вечер, и, похоже, что это заразно!
Его слова были, как пощёчины. И она хотела бы стоять от него подальше, но Альберт положил одну руку на постамент статуи, а другой схватился за мраморную лебединую шею, перекрыв Иррис путь к бегству.
— Я похожа на Таиссу? Боги милосердные! Или Милену? — она почти задохнулась от обиды. — Как ты сам можешь такое говорить? Ты — который ненавидит их всей душой! Как ты можешь сравнивать меня с ними! Неужели ты не видишь, что я просто хочу быть хорошей женой! И сделать всё правильно! Я не хочу разрываться между тобой и Себастьяном! Я не хочу никого обманывать! И испытывать эти чувства, потому что они не мои! Потому что они не настоящие! Это магия, это всё наваждение! И ты это знаешь! Ты не оставил мне выбора! Ты не спросил, а хочу ли я этого? А я этого не хочу! И если ты не отпустишь меня, то я скажу Гасьярду, я попрошу его разорвать эту связь, раз ты не хочешь этого делать! — воскликнула она яростно, плохо понимая, что вообще говорит.
Она не хотела произносить таких слов, и кричать тоже не хотела. И та речь, что она придумала недавно о совести и свободе воли была полна достоинства и мудрости. Но в нужный момент она так и не смогла её произнести, а вместо этого кричала на Альберта, забыв и о достоинстве, и о мудрости. И ей хотелось ударить его кулаками в грудь, потому что она не ожидала того, что он так яростно станет всё отрицать и в ответ обвинит её в бессердечии.
Вихрь раскручивался всё быстрее, захватывая их и оранжерею, превращаясь в смерч, уходящий сквозь стеклянный купол куда-то в вечернее небо. Её внезапно пронзил острый укол боли, скрутив внутри всё в тугой узел.
— Ну, разумеется! — произнёс Альберт с сарказмом. — Я смотрю, вы теперь лучшие друзья с дядюшкой Гасом… утренние прогулки по саду, обмен платочками! Может, и насчёт Таиссы с Миленой я не так уж и неправ? Ты, оказывается, не слишком далека от моей родни, как может показаться на первый взгляд.
— Мы не друзья с твоим дядей! Это не то, что ты думаешь! — всплеснула она руками.
— Это всегда не то! — воскликнул Альберт яростно. — Но обвинять меня во всём без разбору Таиссе подходило больше, чем тебе. Или я ошибался насчёт тебя? Потому что ты веришь книгам, дяде Гасу, Таиссе, этим кустам! Кому угодно, только не мне! И ты поспешила обвинить меня даже в том, что это именно я мешаю тебе наслаждаться жаркими ночами с Себастьяном!