Огненный меч Империи
Шрифт:
Как здесь было сказано, одна из дочерей хозяина книжной лавки, Блохина Еремея Семёновича, зажгла свечу, чтобы отыскать что-то под кроватью. Покрывало мгновенно занялось, и вскоре огонь разошёлся по всей лавке. Ничего необычного, обыкновенный пожар из-за людской неосторожности. Но вовсе не сам пожар так заинтересовал Феофана Ильича. О нет, куда больше его взволновало то, как он был потушен. Зайцева Ирина Григорьевна, значит… Из бывших Кропоткиных, изгой. Что ж, явление нечастое, но и не единственное в своём роде. Однако приглядеться к земляной колдунье всё же стоило. Вдова, хозяйка доходного дома. Преуспевающая хозяйка доходного дома. И ни единой попытки вернуться в лоно семьи. К тому же Александр, кажется,
Отчёт, тем не менее, упоминанием госпожи Зайцевой и её заслуг не заканчивался. Говорилось здесь и о каком-то Морозовом Михаиле Арсеньевиче. Александру раньше это имя не встречалось. Но Феофан Ильич не был бы собой, если бы не выяснил, что Морозов Михаил Арсеньевич и Вяземский Михаил Фёдорович — один и тот же человек. Тот самый, кого Пётр Алексеевич во всеуслышание объявил самозванцем. Так значит, дело совершенно в ином…
К первой бумаге о пожаре прилагалась и вторая, где достаточно подробно описывалась жизнь Михаила Вяземского до того, как он стал Морозовым. Бездарь, значит, слабый колдун? Человек, сумевший не только разглядеть его, но и общаться с ним мысленно? Александр жалел тогда, что не отыскал его и хорошенько не расспросил, но навалилось так много дел, что он отложил его поиски на потом, да так и не собрался. И если бы не Феофан Ильич, то неизвестно, когда вообще приступил бы.
— Михаил Арсеньевич Морозов… — цесаревич попробовал его имя на язык и отложил две прочитанные бумаги в сторонку. В конце концов, у него имелись и другие дела. Но отложил недалеко, чтобы вновь к ним вернуться, когда освободится.
О внимании к себе царской особы Михаил нисколько не подозревал. Он вообще только-только очнулся и теперь усиленно пытался придумать, как бы это встать с постели и размяться. Но для этого надо было куда-нибудь спровадить Арсения, а он ни на какие уловки не поддавался. Раз Полина велела оставаться в постели и не двигаться, то так тому и быть. Арсений костьми ляжет, но не позволит своему дорогому хозяину навредить себе ещё больше. Разве что по нужде отойти разрешали, но не ходить же туда раз двадцать-тридцать на дню! Ещё чего доброго Полина что-нибудь нехорошее заподозрит и начнёт потчевать его совершенно ненужными снадобьями.
— Арсений, я уже хорошо себя чувствую, — подал голос Михаил, слабости которого и сам удивился. Так ведь никто и не поверит, что он уже в порядке.
— Полина не разрешала вставать, — терпеливо ему напомнил слуга. Он взял аж два выходных, чтобы приглядеть за нерадивым хозяином. На службе его сперва не хотели отпускать, но Арсений пригрозил, что тогда совсем уволится. А непьющего дворника не так-то легко сыскать, поэтому его на эти два дня и отпустили. И второй уже подходил к концу.
— Я же так с ума сойду от безделья!
— Книжку почитайте, — пожал плечами Арсений, он сидел рядышком на стуле. — Вам Ирина Григорьевна целую гору принесла.
— Угу, — совершенно по-детски надулся Михаил. Не признаваться же, что среди всех книг не нашлось ни одной, которую бы он понял. Читать он, конечно, любил, да и магией интересовался. Но все труды, попадавшиеся ему до сих пор, были написаны не настолько мудрёно. Кажется, Ирина Григорьевна слишком высокого о нём мнения. А может, всё дело в том, что он на самом деле ещё на настолько оправился, как ему хотелось бы.
— Михаил Арсеньевич, Вы же сами знаете, что… — начал было Арсений, но осёкся, увидев страдальчески закатанные глаза хозяина. — В общем, Вы сами всё знаете.
— Угу.
Михаил очнулся вчера после полудня, провалявшись без сознания целые сутки. Над ним хлопотали Полина и Ирина Григорьевна, Арсений же сидел в сторонке, опасаясь своими неловкими движениями как-нибудь навредить хозяину. Полина руководила — смущение она так и не смогла
Сегодня его раны выглядели намного лучше, да и сил прибавилось, однако Полина запретила лишний раз шевелиться и поставила над ним надзирателя. Непреклонного, самого лучшего надзирателя.
Смирившись и спрятав под одеялом улыбку, Михаил прикрыл глаза и задремал. Кто бы мог подумать, что это так приятно, когда о тебе заботится сразу так много людей.
Глава 21
Снадобья Полины творили самые настоящие чудеса. Не было никаких сомнений в том, что без неё Михаил никогда бы так быстро не поднялся на ноги. И не просто на ноги, а без единого шрама, без какого-либо намёка на то, что он совсем недавно довольно сильно обгорел при пожаре. Правда, не следовало и забывать, что Михаил с самого рождения рос крепышом. И то, что мог выдержать он, другого определённо отправило бы на тот свет вымаливать прощение за земные прегрешения. Возможно, здесь не обошлось и без заклинания «чтоб хвори не нашли к Мише дороги», но это уже другая история. Вряд ли Арсений имел хоть какое-то отношение к ведунству, тем более что им занимались исключительно женщины, насколько это было известно.
До сих пор, кроме Полины, Михаил не встречал ни одной ведуньи, хоть и слышал о них. Пётр Алексеевич как ярый приверженец того, что только магии стихий истинны, позаботился о том, чтобы в его владениях не водилась подобная «дрянь». И разве кто-нибудь решился бы перечить всемогущему князю Вяземскому? А ведь кто-нибудь вроде Полины, возможно, сумел бы помочь Ольге Васильевне с её многочисленными недугами. Впрочем, здоровье жены князя никогда особо не заботило.
Что же до Родиона… Михаил, воодушевившись тем, что так быстро поправился, расспросил Полину о том, нельзя ли как-нибудь излечить сильного духом, но слабого телом колдуна.
— Трудно сказать… — не поднимая глаз на Михаила, но уже не так явно краснея, проговорила она, когда пришла его проведать за день до того, как разрешила вставать с постели. — Из того, что Вы, Михаил Арсеньевич, сказали, видится мне, что беда тут с духом, давно он тело изнутри разъедает. Думается мне, в малолетстве его ещё б можно было что-то сделать, пока другие магии у него не отрезали, а сейчас поздно уже. Только Вы, Михаил Арсеньевич, — она на короткий миг взглянула на него, — не печальтесь, я ж не видела его. Может, оно всё и не так совсем. — Немного помолчав, Полина добавил: — К ведунье бы его свозить, к лесной, посильней меня которая. Наставница моя сильной ведуньей была, Михаил Арсеньевич, да померла она…
Ойкнув, Полина прикрыла ладошкой рот, кивнула в знак прощания и умчалась прочь к хозяйке, решив, что слишком уж разболталась. Михаил не стал её останавливать — не хватало ещё напугать её. Он и так был рад, что удалось её разговорить. Она столько для него сделала, а он по-прежнему если не вселял в неё ужас, то, по крайней мере, свободно себя чувствовать рядом с ним у неё не получалось.
Сегодня, как, впрочем, и всегда, Арсений ушёл на службу рано утром, но строго-настрого запретил изнывающему от безделья хозяину хоть как-то себя нагружать. Спасибо хоть, что больше не заставлял валяться в постели, правда, до сих пор из комнаты ему выходить не разрешали. Что, однако, не мешало Михаилу, когда «няньки» не видели, нарезать круги вокруг кровати, приседать и даже отжиматься. Полина, надо сказать, заметила, что больной чересчур торопится с упражнениями, но Арсению ничего не сообщила. Покачала только головой и вздохнула.