Огненный меч Империи
Шрифт:
Без дела слуга Морозовский никогда сидеть не умел. Раз уж улицы московские ему больше не мести, так почему бы и Феофану Ильичу не помочь. Тем более что и хозяин на том настаивал. Правда, Иннокентий взревновал, хоть и старался ничем не выказывать своё недовольство. И очень обрадовался, когда узнал, что князь Морозов вместе с цесаревичем вскорости отбудут в Петербург. Куда Михаил Арсеньевич, туда и его Арсений.
— Карета подана, Ваше Сиятельство, — сообщил Иннокентий, без труда отыскав князя. Обычно тот либо, как сейчас, сидел в так
— Спасибо! — улыбнулся ему Михаил и поставил пустую чашку на стол. — Через минуту буду.
Иннокентий поклонился и вышел, а Михаил ещё раз оглядел гостиную и тихонько вздохнул — жаль было покидать и её, и Воробьёвский дворец в целом. Он стал таким же родным для него, как и доходный дом Зайцевой, куда Михаил как раз и собирался, чтобы навестить дорогих друзей до отъезда в столицу.
— Доброе утро, Ваше Сиятельство! — Возница низко ему поклонился.
— Доброе утро, Егор! — поприветствовал его Михаил и мысленно поздравил себя с тем, что больше не морщился, когда к нему так обращались. — Арсений ещё не приходил?
— Нет, Ваше Сиятельство! А, нет, смотрите! Вон он бежит! Баранки тащит!
Михаил обернулся и расхохотался. Его верный слуга, увешанный бусами из баранок, нёсся к карете. А всё потому, что Ирина Григорьевна при цесаревиче недавно обмолвилась, что воробьёвские — самые лучшие, которые она когда-либо пробовала. И теперь мало того, что ей раз в неделю привозили коробку баранок, так ещё и Арсения нарядили, чтобы порадовать земляную колдунью.
— Ваше Сиятельство! — запыхавшись, воскликнул он. — Вы уж простите! Задержался!
— Всё в порядке, Арсений, — хмыкнул Михаил. — Поехали.
Став князем, он теперь не мог слишком часто наведываться к Ирине Григорьевне, чтобы не порочить её репутацию. Саму колдунью подобная чепуха не заботила, но он понимал, что отныне должен вести себя осмотрительнее. В конце концов, он теперь не безродный Михаил Морозов, а самый настоящий князь.
Жильцы доходного дома предпочитали обходить его стороной — не ровня они ему, да и под горячую огненную руку никто попадать не хотел. Что Михаила весьма и весьма утраивало, потому что то внимание, которым они его щедро одаривали раньше, житья ему спокойного не давало.
Первой ему и Арсению встретилась Полина. Она как раз бежала куда-то по хозяйскому поручению.
— Михаил Арсеньевич! — алея маковым цветом, поклонилась ему ведунья, Арсению же она просто кивнула и получила в ответ такой же кивок.
— Здравствуй, Полина. Ирина Григорьевна у себя?
— Да. Вас ждёт.
— А как… он?
— Всё так же.
Ведунья снова поклонилась и умчалась прочь.
— Идём, Арсений! — улыбнулся Михаил, а затем слегка нахмурился, заметив смятение на его лице. — Что такое?
— Баранки, баранки не отдал! Ишь какая шустрая!
— Так иди за ней. Знаешь, где меня найти, если что.
Арсений ушёл вслед за
— Заходите, Михаил Арсеньевич!
— Как Вы всегда узнаёте, что это я? — Он закрыл за собой дверь и подошёл к сидевшей на любимом диванчике колдунье, очередная раскрытая книга лежала рядом.
— А ко мне, кроме Вас, сюда никто не ходит. Полина всё равно не стучит. Присаживайтесь, Михаил Арсеньевич, она скоро чай принесёт.
— Благодарю, Ирина Григорьевна, — с улыбкой кивнул он и, приняв приглашение. Устроился на диванчике напротив. — Как Вы, мой дорогой друг?
— Ох, не спрашивайте, — наморщила носик она. — Очередной счетовод жуликом оказался. Что ж мне на них так везёт? И на кого я доходный дом оставлю? — посетовала колдунья.
— Когда едете? — Михаил подался вперёд, вопрос и его касался.
— Через неделю-другую. Вот как счетовода хорошего найду.
— А если Феофана Ильича попросить?
— А ведь и правда! — засияла колдунья. — Он умеет в людях разбираться! Только Вы его попросите, Михаил Арсеньевич. Вам он не откажет.
— О чём разговор! Конечно!
Как Ирина Григорьевна и сказала, вскоре Полина принесла чай с баранками из Воробьёвского дворца. Сколько бы Михаил их ни ел, а они всё не надоедали, как, например, случилось пирожными из кофейни. Хотя, скорее всего, дело вовсе было не в пирожных.
— Ну что, Михаил Арсеньевич, идём? — спросила хозяйка, когда они выпили по две чашки.
Он кивнул, и они вдвоём из гостиной перебрались в одну из потайных комнат доходного дома. Настолько крошечную, что здесь, помимо кровати, помещался только стул да маленький, неширокий столик. Большего, впрочем, и не требовалось, чтобы устроить с удобством Родиона Петровича Вяземского, по-прежнему спящего беспробудным сном.
— Здравствуй, Родя, — проговорил Михаил, хоть и не был уверен, что брат его слышит.
— Ничего, Михаил Арсеньевич, поставим мы его на ноги. Сильные ведуньи и не таких чуть ли не с того света вытаскивают. Найдём мы ему такую.
— Ирина Григорьевна…
— Так! Стойте! Если Вы опять начнёте рассыпаться в благодарностях, я напою Вас кофе! Двумя чашками! Нет, тремя!
Михаилу только и оставалось, что с благодарной улыбкой качать головой. Что бы он делал без своих друзей? Разве была бы у него надежда вылечить брата?
Князь Вяземский не препятствовал, когда в его городской дом среди ночи явились люди цесаревича и увезли Родиона. Да и как он мог, если сам не вставал с постели? Конечно, он мог пользоваться магией воздуха, если хотел куда-то переместиться, но разве это сравнится с умением ходить? Михаил мог бы предложить и ему поискать исцеления у ведуний, но не стал. Во-первых, Пётр Алексеевич ни за что бы не согласился. А во-вторых… Михаил не хотел, чтобы он излечился. С того дня в Воробьёвском дворце они больше не виделись.