Огненный скит.Том 1

Любопытнов Юрий Николаевич

— Откуда ему быть, — ответил он. — Соха да топор — вот наше оружие.

— И Бредуна не знаешь? — взгляд начальника вонзился в лицо Загодина.

— Ещё бы мне не знать этого мерзавца. Он у меня лучшего жеребца увёл… Доведись мне… Я ж заявление по этому случаю в органы писал, — кстати вспомнил Антип Маркелыч.

— Знаем, что писал. Бумага всё стерпит. Можно такое написать…, — Военный усмехнулся. — Зажги-ка лампу!

Антип Маркелыч справился с волнением. Его уже не трясло, не колотило, и не бросало в пот. Как он и подумал, всё связано с Бредуном. Говорил

ему Степан — кончай ты водить дружбу с Бредуном, не доведёт он до добра. И сам понимал это, но злость на всех выскочек деревенских, бывших батраков, которые поднялись над ним, над Антипом Маркелычем, и стали командовать, не давала усмириться, затихнуть. Поверил Бредуну, что он один может справиться с Советской властью даже тогда, когда умом понимал, что кроме разбоев и поджогов, он ни на что не годен. Однако продолжал снабжать его продовольствием, укрывал, сохранял оружие. Вот и досохранялся.

Он зажёг лампу, поставил на стол.

— Веди нас во двор, — обратился к нему начальник. — Эй вы! — он пощёлкал пальцами, обращаясь к Ахметке и Пелагее. — Как вас там? Будете понятыми, следуйте за нами. Пошли, председатель. — Он тронул за рукав Воронина, молча наблюдавшего за происходящим.

— Иду, товарищ Сидоров, — ответил Воронин.

Из сеней появился вооруженный гэпэушник и встал у косяка двери.

Антип Маркелыч первым спустился во двор, обдавший его запахом коровьего тепла, невыветревшегося лошадиного пота, свежего навоза. Сидоров взял у него лампу и прошёл в угол, где, отгороженные слегами, лежали две коровы. Появились гэпэушники и вывели скотину.

— Значит, говоришь, нет оружия? — кольнул Сидоров взглядом Загодина.

— Нет, и не может быть. Мы крестьянствуем.

— Знаем, как ты крестьянствуешь, Антип Маркелыч, — посмотрел на него искоса Сидоров. — Днём на поле, а вечером в банде. Прикрываешься своими письмами в органы, сдал инвентарь и живность в колхоз, а по ночам жрать к тебе приходит бандит, которого ищет вся округа, ты его снабжаешь продовольствием, помогаешь прятать оружие. Правду я говорю?

Антип Маркелыч счел за благо промолчать.

— Ломай настил, — скомандовал Сидоров. — Сейчас посмотрим, как врёт хозяин.

«Кто же это меня выдал? — думал Антип Маркелыч, обливаясь холодным потом. — Кроме меня, Бредуна и Ахметки никто об оружии не знал. Ахметка? Бредун?»

Двое гэпэушников, один с ломом, другой с топором, принялись приподнимать тёсаные осиновые брёвна.

— Ближе лампу! — скомандовал Сидоров. — А то не видать. Ну что там? — Он попытался заглянуть в образовавшийся провал.

Один из гэпэушников спустился в яму под мостовником.

Ему подали лампу.

— Ну что? — снова спросил начальник.

— Здесь винтовки, товарищ Сидоров, патроны, и пулемёт.

— Ну вот, а говорил, что крестьянствуешь. — Сидоров посмотрел на бледного хозяина. — Что теперь скажешь?

Антип Маркелыч молчал. Что говорить, отнекиваться, отрицать, когда оружие обнаружили у него на подворье. Лучше молчать.

— Молчишь! Сказать нечего в оправдание. Бредун нам всё рассказал… Всё под чистую. Заложил

он тебя, Антип Маркелыч, с ног до головы…

К Загодину подошёл Воронин.

— А я уж было поверил тебе, Антип Маркелыч, — сказал он, — что ты будешь поддерживать колхозное хозяйство, а там, глядишь, и сам в колхоз вступишь. А ты вон как! Не ожидал, что ты с Бредуном заодно.

— А ты, Семён, на меня не при, — ощетинился Загодин. — Вспомни, как коров моих пас…

— Причем здесь коровы, — обиделся Воронин.

— Что ты с ним говоришь, Воронин, с врагом народа! Пошли протокол оформлять. А ты, Перемогин, — обратился Сидоров к одному из подчинённых, — вместе с товарищем оружие на волю выносите, опись составите, мы её к протоколу подошьём.

Они вернулись в дом.

Как ни странно, Антип Маркелыч успокоился окончательно. «Свалю всё на Бредуна», — думал он. В последнее время, когда сила была на стороне Советской власти, он понял, что плетью обуха не перешибёшь, и свой норов, горячий и резкий, обуздал. Как полагал, для дела. Хитростью большего можно добиться, чем прямолинейной силой. Он так вошёл в новую роль, что даже люди, хорошо его знавшие, говорили: «Перестроился хозяин хутора. Смотрите, какой масляный стал! Даже своё добро в колхоз отдал. Скоро, стало быть, сам в колхоз вступит».

— Так откуда у тебя пулемёт, винтовки, патроны? — строго спросил Антипа Маркелыча Сидоров.

— Это Бредун! Под страхом смерти заставил закопать во дворе… «Он всё расскажет, притворится, что по неведению, по незнанию, застращал его бандит. Думал, когда всё успокоится, тогда он сдаст оружие властям. Он только выжидал время. Он же ничего плохого не делал: не грабил, не поджигал, не убивал… К чёрту всё! Зачем ему хозяйство? Горбатиться, выращивать, работать на дядю? У него есть сундук. Он землю сроет, а найдёт его. Найдёт, и тогда к лешему хозяйство. На золото он чего захочет, то и купит. Только бы пронесло, только бы пронесло», — про себя молился Антип Маркелыч.

— Собирайся, поедешь с нами в город. Там разберёмся. И ты тоже, — ткнул Сидоров пальцем в Степана.

«Город, значит, тюрьма», — мелькнуло в голове Антипа Маркелыча.

— Степана-то зачем? — загородил он сына. — Сына оставьте. Он здесь ни при чём.

— В городе разберутся, кто при том, а кто при этом, — оборвал его Сидоров. — Опись составили? — обернулся он к вошедшим гэпэушникам.

— Составили. Пулемёт один, винтовок шестнадцать, два нагана и патроны к винтовкам и наганам. Всего три тысячи одиннадцать штук, плюс полный ящик.

— Собирайтесь, собирайтесь! — торопил Сидоров замешкавшихся Загодиных. — Воронин, имущество описать, скотину свести в колхоз.

— Люди, что вы делаете? — заголосила Пелагея. — По миру нас пускаете! Степана хоть оставьте?

— Разберёшься тут с ними, — ткнул Сидоров пальцем в сторону Ахметки и Пелагеи, обращаясь к Воронину. — Выходите! — Он подтолкнул Загодиных, стоявших у порога рука об руку.

— Дайте хоть я им еды какой соберу в дорогу, — всхлипнула Пелагея, вытерла глаза концом платка и побежала на кухню.