Огонь и ветер
Шрифт:
Шершавая ладонь легла мне на лоб и задержалась там на несколько мгновений, потом соскользнула прочь.
– Не бойся. Ты смог.
Медленно, как во сне, я разлепил ресницы и в первые мгновения подумал, что все-таки нет... ничего не вышло... Но, когда глаза привыкли к яркому дневному свету, я увидел над собой пронзительно синее небо, украшенное узором из затейливо сплетенных ветвей. И мелкую птицу где-то в глубине этого узора. И трепещущие на легком ветру листья. И тонкие разноцветные ленты, привязанные к ветвям...
Я лежал, распахнув глаза, и чувствовал, как восторг наполняем мое тело множеством мелких пузырьков воздуха, подобным
– Как красиво...
Шаман протянул мне руку, помогая подняться. Я уселся с трудом, пьяно теряя опору... и впервые увидел перед собой его лицо – смуглое, суровое, словно обточенное ветрами и водой, как скала над морем. Оно тоже было прекрасно. Каждая его черта. Да что там... весь мир вокруг меня был подобен сверкающему подарку, завернутому в драгоценный отрез ткани. Я переводил взгляд с одного предмета на другой, словно разворачивая это полотно, заново открывая для себя то, что когда-то, много лет назад было обыденным и не имевшим никакой ценности. Теперь каждая деталь казалась мне частью одной огромной сокровищницы.
– Наслаждайся, – негромко усмехнулся Кайза. – Заслужил.
– Но... ведь я ничего не сделал...
– Если бы не сделал, не смотрел бы сейчас на меня своими глазами так радостно.
Да... Радость переполняла меня. Ее было больше, чем можно вместить за один раз. Я оттолкнулся от земли и встал, распахивая всего себя навстречу этому новому яркому миру. Привычная с детства, невидимая чужому глазу дрожь наполнила мои руки, и я позволил ей расцвести в ладонях лепестками огня. Я смотрел на них и тихо смеялся, не умея и не пытаясь больше сдерживать эти шипучие пузырьки воздуха внутри себя. Они вырывались вместе со смехом, а огонь танцевал в моих руках – бесконечно прекрасный, завораживающий, стреляющий во все стороны горячими искрами.
– Идем, мальчик. Пришло время дать тебе новое имя и избавиться от остатков той скверны, с которой ты жил столько лет, – Кайза тоже поднялся с земли и указал мне на тропу, ведущую к пещере с источником. – Нам туда. Не забыл дорогу?
Я не забыл. Но насколько же иначе было все теперь, когда я отчетливо видел перед собой и саму тропу, и камни на ней, и кусты по краям, и темное отверстие пещеры, зовущее в свою глубину!.. Как сильно все изменилось...
Или то изменился я сам?
В пещере Кайза кивком головы велел мне подойти к каменной чаше с водой.
– Раздевайся и лезь туда, – без лишних объяснений сказал он. И я полез. Вода была столь же холодна, как я запомнил по первому разу. Она доходила мне почти до середины бедер. Глубокая оказалась чаша... – Встань на колени. Вода должна покрыть тебя целиком.
Проклятье! Мне казалось, я сейчас обращусь ледяной статуей! Но ослушаться шамана было невозможно, и ничего не оставалось, кроме как делать то, что он велит.
Когда холодная вода сомкнулась вокруг моих плеч, я на миг потерял дыхание, и, прежде, чем оно вернулось, Кайза взял лежавший рядом деревянный ковш, щедро зачерпнул и, бормоча что-то, обрушил мне на голову обжигающе-ледяной каскад. А затем еще один. И еще.
Никогда прежде я не знал такой магии. Она была непонятной для меня, чуждой, но настолько сильной, что на третьем ковше я утратил всякое понимание верха и низа, холода и тепла, иллюзии и реальности. Я стал водой из ручья,
– Встань! Отныне ты свободен. Отныне ты наделен силой этой земли и свободой этой земли. Отныне твое имя – Тайрим. На нашем языке это значит «Свободный»... Посмотри на меня, Тайрим. Посмотри! Тебе больше некуда падать, ты достиг самого дна и отыскал путь наверх. Отныне твоя бездна не властна над тобой. Отныне ее больше нет.
Капли воды стекали с моего тела, но я не чувствовал холода.
Только обжигающий жар Силы внутри себя.
Только право владеть этой Силой.
Быть ею.
И быть свободным.
Часть II: Айна. Глава 1
Ветер завывал в каминной трубе глухо и тревожно. Айна поежилась, плотнее обернув вокруг плеч края шерстяного платка. Она смотрела на огонь и пыталась понять, как оказалась здесь – в этом мрачноватом холодном месте, вдали от тех, кто ей дорог, вдали от моря и солнца...
И не находила ответа.
Лепестки пламени сплетались и расплетались, нервно подергиваясь и норовя пригнуться пониже. Им тоже не нравился этот ветер.
«Где я? – спрашивала себя Айна, глядя на этот беспокойный танец огня. – Кто я, куда иду и зачем?»
Ответить ей было некому, а сама она давно отчаялась понять, что происходит с ней самой и ее жизнью.
У нее могло бы быть все... Совершенно все. Даже то, на что она никогда бы не посмела позариться... Так почему же она не захотела?
Огонь молчал. И серые мрачноватые стены тоже.
Айна нащупала на шее тонкий и прочный шнурок с тремя бусинами, сплетенный из нескольких цветных нитей. Она осторожно сняла его через голову и расправила на ладони. Конечно, Патрик никогда бы не отпустил ее в далекий путь без оберега, и это украшение могло показаться обычным только тому, кто никогда не прикасался к миру магии. Оберег хранил ее от недобрых людей и несчастливых случаев. А еще – от снов. Снов, в которые могли прийти два дракона.
«Когда ты поймешь, что тебе больше не нужно скрываться от кого-то из них, просто сними одну из бусин и спрячь подальше, – сказал ей Патрик, осторожно застегивая хитрый замочек на шнурке. – Ты их никогда не спутаешь: костяная – это Лиан, деревянная – Фарр»
«А третья? Глиняная?»
«Третья это я. Чтобы тебе наверняка было спокойней. Если случится беда, сними ее и разбей. Где бы ты ни была, я приду на твой зов»
И хотя мир вокруг нее был совершенно спокоен и не грозил никакими опасностями, Айне вдруг нестерпимо захотелось снять глиняную бусину и хотя бы во сне ощутить прикосновение человека, который стал для нее больше, чем другом, больше чем защитником... Она никому не призналась бы в этом, но порой Айне казалось, что в его лице ей довелось обрести своего второго отца... А, глядя на Элею, она нередко думала о том, как было бы прекрасно называть мамой именно эту женщину. Мыслей этих Айна жутко стыдилась, в полной мере осознавая, насколько они нелепы. Достаточно того, что она и так фактически стала членом их семьи.