Ох уж эта Алька
Шрифт:
– Ну? Что у вас?
– спрашивает начальник.
– Товарищ начальника, - чухает потылыцю повар, - это неразумное дитя, да пошлёт ей Аллах терпеливого мужа, говорит, что проведёт нас через горы.
– Ты чья? Где родители?
– строго спрашивает начальник.
Девушка не ответила, только настороженно зыркнула из-под бровей, но поспешил ответить повар:
– И я так сказал, товарищ начальника!
– обрадовался он.
– Иди, сказал, домой и пусть отец, благословенна будь его семья, не выпускает тебя, пока не получит хороший калым. Но она не слушает, товарищ начальника,
Теперь и начальник почухал потылыцю. А девушка увидела такое дело, подскочила к нему и давай что-то с жаром доказывать. Раскраснелась вся, косички летают, глазки горят! Начальник обалдел от такого напора и смотрит на повара. Тот только головой качает да языком цокает. Наконец, и девушка выдохлась и тоже с надеждой уставилась на повара.
– Вай дот!
– пояснил он смущенно.
– Говорит, возьмите. Говорит, сами не пройдёте. Она дороги знает, жила там. Говорит, всё равно сбежит, да простит ей Аллах столь недостойные помыслы. Надо взять, товарищ начальника. Если в женщину вселился иблис, ей опасно перечить!
– Х-х-хорошо, - выдавил начальник, - только отвечать за неё будешь сам.
– Как за родню, - расплылся в улыбке повар и быстренько перевёл решение девчушке. Та взвизгнула и повисла у совсем смущенного повара на шее. Потом отпустила и кинулась было к начальнику, но смутилась, замерла, опустив голову, и пролепетала что-то в пол.
– Она благодарит тебя, товарищ начальника, - перевёл повар, - и говорит, что ты не пожалеешь.
– Хотелось бы...
– снова засомневался начальник, но долг пересилил.
– Решено. Выступаем завтра.
Девушку звали незамысловато - Айша. Она накрепко привязалась к повару, которому напоминала его собственных внучек. Начальника она уважительно побаивалась - как же, такой солидный, аж двадцать шесть лет! Молодёжи, которым и двадцати не было, поначалу конечно стеснялась, но быстро освоилась и уже через пару дней вовсю распевала что-то, жизнерадостно мелькая косичками по всему лагерю или важно восседая в седле за спиной у повара. Людям, глядя на неё, становилось веселее и дисциплина у парней подтянулась, вместе с внешним видом.
...А еще Айша любила смотреть на полуденное Солнце, она смотрела не моргая и только улыбалась ему.
Почти неделю всё шло хорошо. На седьмой день тропинку перед караваном загородили три бородача в рваных халатах, но с новенькими английскими карабинами. А стоило остановиться, вооружённые фигуры выросли из-за камней и выше по склону, и сзади. Басмачи! А у наших из оружия - старая винтовка да наган. Все спешились, понимая бесполезность сопротивления. Начальник подошёл к тем, что перекрыли проход, стараясь держаться уверенно и спокойно. Иногда это помогало...
– Кто у вас главный?
– спросил он по-русски.
Басмачи хмуро молчали, может и не поняли. Но тут вперед него вышел их повар.
– Шайтаново отродье!
– начал он, важно выпятив живот.
– Да вы знаете, о недостойные дети своих родителей, кто с вами говорит? С вами говорит большой русский начальник. Клянусь Аллахом, самый большой! Ибо в его власти вся ГЕО-ДЕ-ЗИЯ! По одному
Хорошо, что начальник ничего не понял! Он только удивился, чего это простой вопрос прозвучал в переводе так длинно? И чего это басмачи засмущались, опустили карабины, а один рысью побежал куда-то.
Через какое-то время, из-за поворота тропинки выезжает всадник - расшитый халат, богатое изукрашенное оружие, гордая посадка. Чистый тебе хан!
– Салам вуалейкум!
– здоровается курбаши с гонором, но уважительно... на всякий случай.
"Ничего себе проняло", - подумал начальник, отвечая на приветствие, и только хотел приступить к переговорам, как у него за спиной раздался дикий крик Айши:
– Осмони!!!
Всё дальнейшее произошло за какие-то считанные секунды.
Девушка с воплями проносится мимо и кидается прямо на курбаши, но её перехватывает стоящий впереди басмач.
Конь курбаши встаёт на дыбы, всадник пытается его сдержать, дергает повод, бьёт камчёй, а конь под ним храпит и "пляшет", словно сам чёрт в него вселился.
Айша тоже брыкается в руках басмача и тот, не в силах справиться, начинает её лупить по чём попало.
Начальник кидается ей на помощь и начинается драка.
Айша отлетает в сторону, а басмачи поднимают оружие.
Дико ржет конь главаря, который тоже рвется навстречу девушке, пытаясь скинуть всадника, и вдруг резко начинает темнеть.
Всё небо над ущельем прямо на глазах заволокло низкими тучами: чёрными, клубящимися, с полыхающими зарницами и глухим низким рокотом дальнего грома. Не по себе стало даже закалённым в борьбе с суевериями комсомольцам, а уж басмачи вообще - позабыли про гяуров, про карабины (кто опустил, кто выронил), только таращаться на небо в священном ужасе.
И тут пришёл звук, будто на раскалённый камень плеснули ведром воды, а по громкости, так - на лавовый поток целым озером. Только от этого "пара" у всех внутри аж заледенело. Оглядываются, а на месте, куда оттолкнули девчонку, поднимается огромный чёрный змей! Покачиваясь так, словно танцуя, раскручивает свои кольца прямо из камня и возноситься всё выше. И земля под ногами начинает дрожать, как при землетрясении.
Но не успели испугаться Змея, как с другой стороны разноситься такое конское ржание, от которого другой лев, со всем своим громоподобным рыком, почувствовал себя мявкающим котёнком. Смотрят туда, а там - мама родная!
– конь курбаши вдруг начал расти и наливаться золотым светом. Лопнула и отлетела в стороны сбруя. Вереща от ужаса, скатился и шлёпнулся на камни всадник. А конь становится всё больше и больше!.. И вот, замерли друг против друга - Чёрный Змей и Золотой Конь. Несколько мгновений они стояли на фоне скал и тёмного, бурлящего тучами неба, и тут началось!