Окассен и Николет
Шрифт:
какого-нибудь молодого человека, который
будет для нее честно зарабатывать хлеб. Тут
вашему сыну Окассену нечего делать. Но если
такова ваша воля и ваше желание, то я ее
отошлю в такую страну, где он ее никогда и
в глаза не увидит.
— Так берегитесь! — сказал граф Гарен.—
А то вам плохо придется.
Они расстались.
А виконт этот был очень важный человек,
и был у него пышный дворец, а позади дворца —
сад.
И приказал он посадить
комнату наверху, а с нею вместе старушку для
общества и компании и велел дать им хлеба,
мяса, вина и все для них необходимое.
Потом приказал запечатать все двери, чтобы
ниоткуда не было к ним ни входа, ни выхода.
Оставалось у них снаружи только одно
маленькое окошечко, откуда проникало к ним
немного свежего воздуха.
Здесь поется
В тесной комнате одна
Николет заключена.
Свод искусно в ней сложен,
И хитро расписан он.
Вот на мрамор у окна
Опершись, стоит она.
Волны светлые кудрей,
Дуги стройные бровей,
И в ладе сияет свет —
Нет прекрасней Николет!
Вот она взглянула в сад:
Птички весело кричат,
Роза пыпшо расцвела.
И сиротка начала:
„Горе мне, зачем доляша
Я в тюрьме сидеть одна?
Окасоен, мои господин,
Вы милы мне; вы один
Были ласковы всегда.
Я заключена сюда
Ради вас, под этот свод.
Здесь так грустно жизнь идет.
О святая божья мать,
Я не стану здесь страдать,
Я убегу!"
Говорят, рассказывают и повествуют:
Николет была в заточенье, как вы уже
слыхали, в комнате. И пошел по всей земле
и по всей стране слух, что опа исчезла. Одни
думали, что она бежала в чужие страны, а
другие полагали, что граф Гарен велел ее убить.
Если кого-нибудь эта весть и обрадовала,
то Окассену совсем не было весело.
Он отправился к виконту в {город и спросил
его:
— Господин виконт, что вы сделали с
Наколет, моей нежной подругой, с той, кого я любил
больше всего на свете? Вы отняли ее от меня,
украли! Так зпайте же, что, если я умру с
горя, вам будут за меня мстить и это будет
только справедливо. Ведь вы меня убили
собственными руками, отняв от меня ту, которую
я любил больше всего на этом свете.
— Господин мой,—
вы это. Николет — пленница, которую я привез
из чужой земли, купив ее на собственные
деньги у сарацин. Я ее вырастил, окрестил и
воспитал, как свою крестницу; я ее кормил,
а теперь найду ей в мужья какого-нибудь
молодого человека, который будет для нее
честно зарабатывать хлеб. Вам тут совсем нечего
делать, а вы лучше возьмите себе в жены дочь
короля или графа. Да и в самом деле, что вы
выиграете, если сделаете Николет своей
любовницей и она будет спать с вамп? Мало будет
от этого проку, так как на все дни вашей жизпк
вы будете опозорены, а душа ваша пойдет потом
в ад, так как рая-то вам уж никогда не видать.
— Что мне делать в раю? Я совсем не
желаю туда итти; мне нужна Николет, моя
нежная подруга, которую я так люблю. Ведь
в рай идут только Те люди, Которых я вам
сейчас назову. Туда идут старые попы, убогие
и калеки, которые день и ночь томятся у
алтарей и старых склепов, и те, кто ходит в
лохмотьях, истрепанных капюшонах, и те, которые
босы и наги и оборваны, кто умирает от
голода, холода, жажды и всяких лишений. Все они
идут в рай, но мне с ними там нечего делать.
Я хочу попасть в ад, куда идут добрые ученые
и прекрасные рыцари, погибшие на турнирах
или в славных войнах, и хороши© воины и
свободные люди. G ними хочу быть и я. Туда
же идут и нежные, благородные дамы, у
которых два или три возлюбленных, кроме их
собственного мужа; идет туда золото, серебро
и цветные меха; идут туда музыканты и
жонглеры и короли мира. G ними хочу быть и я,
пусть только Николет, моя нежная подруга,
будет оо мною.
— Напрасно вы все это говорите,—ответил
виконт,— вы больше ее никогда не увидите.
А если бы с пей поговорили и отец ваш узнал
об этом, он бы сжег и ее, и меня в огне, да
и вам самому было бы чего бояться.
— Тяжко мне это,— сказал Окассен и,
печальный, ушел от виконта.
Здесь поется:
И вернулся Окассен,
Тяжким горем удручен.
Кто подаст ему совет?
От прекрасной Николет
Кто бедняжку отвлечет?
Вот он во дворец идет,
Возвращается домой,
Поднялся к себе в покой;
И, печалью омрачен,
Горько плакать начал он:
„Николет, чья речь сладка,