Окассен и Николет

Автор неизвестен

И тропинкой вековой

В край пришла она глухой.

Семь дорог скрестилось тут,

Что по всей стране идут.

Вдруг ей мысль пришла одна:

Хочет испытать она,

Любит Окассен иль нет?

Собирает Николет

Белой лилии цветы,

Травы, свежие листы,

И из веток и цветов

Чудный уголок готов.

„Боже правый, мне внемли!

Друга ты сюда пошли.

Если мимо он пройдет,

Здесь хоть миг не отдохнет,

Значит, я не друг ему,

Конец всему!"

Говорят,

рассказывают и повествуют:

Николет устроила беседку, как вы уже

слышали, славную и красивую, убрала ее

цветами и листьями снаружи и внутри, а сама

спряталась неподалеку в кусты, чтобы

посмотреть, что будет делать Окассен. И пошел слух

по всей стране и по всей земле, что Николет

пропала. Одни говорили, что она бежала, а

другие полагали, что граф Гарен велел ее убить.

Если кто-нибудь этому и радовался, то Окас-

сену совсем не было весела.

И граф Гарен, его отец, освободил его из

тюрьмы, созвал со всей страны рыцарей и

девушек и устроил пышный праздник, думая так

развеселить Окассена, своего сына.

В самый разгар празднества Окассен,

печальный и унылый, стоял, прислонившись к

колонне. Кругом все радовались, но Окассену

не было весело, так как здесь не видел он

ничего того, что он любил. Один рыцарь,

увидев его там, подошел и окликнул его.

— Окассен,— сказал он,— я был болен тем

же самым недугом, что и вы. Я вам дам

хороший совет, если вы хотите мне довериться.

— Господин мой,—сказал Окассен,—спасибо

вам, хороший совет мне дорог.

— Садитесь на коня и поезжайте

прокатиться по этому лесу, вы увидите там цветы и

травы и услышите, как поют птички. Быть

может, случайно вы там услышите такое

словечко, от которого вам станет легче.

— Господин мой,— ответил Окассен,—

спасибо, я так и сделаю.

Он уходит из залы, спускается по ступеням

вниз, идет в конюшню, где стояла его лошадь.

Потом он велел оседлать и взнуздать коня,

вложил ноги в стремена и поехал: прочь от замка.

И ехал он до тех пор, пока не достиг леса.

И дальше подъехал он к ручейку, нашел

пастухов как раз в девятом часу дня. Они

разостлали плащ па траве, ели хлеб и очень ве-

селились.

Н а опушке у реки

Собралися пастушки:

Эсмере и Мартине,

Фрюэлин

и: Жоане,

Рабекон и Обрие.

И сказал из них один:

„Окассен, наш господин,

Храбрый рыцарь молодой,—

Видит бог, хорош собой.

Здесь красавица была,—

Много денег нам дала:

Золотистая, в кудрях,

Свет сиял в ее глазах.

Можем мы купить теперь

Пряник сладкий и свирель,

Острый ножик, флейту, рог,—

Будь с ней сам бог!"

Говорят, рассказывают и повествуют;

Песня пастухов напомнила Окасссну о

Николет, нежной подруге, которую он так

любил, и юн подумал, не проходила ли она мимо?

Он пришпорил коня и подъехал к пастухам.

— Бог на помощь, милые дети!

— Здравствуйте,—ответил ему тот, который

был поразговорчивее других.

— Милые дети, спойте-ка еще раз ту

песенку, которую вы только что пели.

— Нет, петь мы больше не будем,—ответил

тот, который был поразговорчивее других.— Будь

проклят тот, кто споет ее вам, сударь.

— Милые дети, разве вы меня не знаете?

— Как не знать! Вы — Окассен, наш молодой

господин, только мы не ваши, а графские.

— Милые дети, сделайте то, о черт я прошу.

— Ну, вот еще, чорт возьми! Стану я петь

для вас, если мне не хочется! Разве найдется в

этой стране хоть один такой важный человек,

кроме графа Гарена, который, найдя моих

быков, коров и овец, на своих лугах и в своей

тненипе, осмелился бы их выгнать, даже если

бы ему грозили-выколоть глаза? Так зачем же

я буду петь для вас, если мне этого не хочется?

— Ради бога, милые дети, согласитесь на

мою просьбу. Возьмите себе десять су, которые

я нашел у себя в кошельке.

— Сударь, деньги-то мы возьмем, но петь

для вас я все-таки не стану, так как я ведь

поклялся в этом. Впрочем, если вы уж так

хотите, я могу рассказать вам обо всем.

— Клянусь богом,—сказал Окассен,—лучше

уж это, чем ничего.

— Сударь, мы были здесь сегодня утром

между первым и третьим часом и ели здесь

у ручья хлеб, вот как сейчас. И пришла сюда

девушка, такая красивая, что мы ее приняли

за фею,—так от ее красоты засиял весь лес.

Она дала нам столько денег, что мы обещали

ей, если вы придете сюда, сказать вам, чтобы

вы здесь в лесу поохотились. Здесь живет зверь,

и если вы его захватите, то не отдадите ни

одного кусочка его ни за пять сотен марок