Окаянное золото
Шрифт:
– На учебу дали. Тридцать две тысячи. Мать кредит взяла в банке.
– Едва не плача произнесла девчонка.
– Пойми, - рассудительно произнес отец Тихон, - денег тех тебе уже не вернуть было. А вот неприятностей могла куда больше получить.
Владимир задумчиво взглянул на сидящую рядом с ним попутчицу.
– Неволить не стану. Хочешь, сойди на следующей станции, объясни. Так, мол, и так. Подбросили мне в чемодан пакет с наркотой, а потом под поезд попали. – Там, глядишь, разберутся.
Антонина озадачено замолчала, потом слабо улыбнулась.
– Я
– Можно домой вернуться.
– Рассудительно отозвался отец Тихон.
– На дорогу я тебе дам. Поживи, а на следующий год.
– А что-ж я дома скажу. Матери эти полсотни, если с процентами, два года выплачивать еще, а тут еще я на шею. Нет. Лучше уж в город поеду. Может, повезет. Работу найду. Нянечкой там в садик, или еще кем.
Нянечка в детском саду получает пять тысяч рублей.
– Обстоятельно пояснил знакомый с суровыми реалиями Приморской жизни, Владимир.
– Минус триста за питание. А комната стоит три. Итого на жизнь тебе останется тысяча семьсот рублей.
А, ежели ты, говоря про дополнительный приработок, имела в виду. Ну сама понимаешь чего, то это еще хуже. И денег не заработаешь и сама можешь пропасть. Не стоит и пробовать.
Можно было бы конечно продавцом пойти. Только боюсь, что сейчас, после дефолта ничего нормального не отыскать. Если только на рынок. Ты по зиме на "Второй речке" за две сотни в день стоять готова? Не спеши отвечать.
– Мороз конечно не сильный. Минус семь-десять всего, да вот с ветром при той влажности все тридцать будет. Тяжко это. Без бутылки там и недели не выстоять. А если пить начнешь, то... обнесут мигом. Свои-же и вытащат.
– Вас послушать, так и не жить.
– Поджала губу Тоня.
– Другие как-то устраиваются.
– Сама решай.
– Бесстрастно отозвался Владимир.
– Мое дело третье. И еще. Ты извини тогда, что я тебя оттуда с перрона вытащил.
– Ой, да вы не обижайтесь.
– Смутилась девчонка, - это я просто расстроилась.
– Вас как кстати звать? А то неловко.
– Меня Владимиром. А вот их...
– Вовка улыбнулся кончиком губ, - их отец Тихон величают.
– Можно просто Тихон.
– Вступил в разговор поп.
– Я в епархию прошение везу. Ну это неинтересно. Тихоном зови, дочь моя.
– Странная у вас компания.
– Всмотрелась Антонина в новых знакомцев.
– А вы, Владимир кем работаете, если не секрет, конечно. Глаза у вас непонятные.
– Да ладно тебе выкать.
– Отмахнулся Терехов.
– Предпринимателем был, да вот под кризис попал. Никем я сейчас не работаю.
– Ой, извините.
– Тоня покосилась на шмыгнувшего мимо их купе проводника.
– Он нас, наверное, теперь шайкой матерых контрабандистов, этих, которые наркотики перевозят.
– Да путь хоть что думает, главное, что-бы не мешал.
– Беспечно отозвался Владимир, однако внимательно посмотрел вслед хозяину вагона.
По
Наконец девчонка успокоилась, улеглась на свое место и задремала.
Отец Тихон продолжил молчаливое созерцание однообразного пейзажа за окном вагона, а Владимир попробовать разобраться в произошедшем.
Ему отчего-то вспомнился укоризненный взгляд фантома. Причем странность была еще и в то, что сам владелец этого образа на тот момент был жив.
– Правильно-ли сделал я вмешавшись в естественный ход событий?
– наконец задал он себе вопрос.
– Ведь я был твердо уверен, что им не удастся помешать мне? И почему они не среагировали на приближающийся поезд? Не так уж и велик был их азарт. Неужели это сработала дедова магия? Или вправду, стечение обстоятельств? Как бы то ни было, здесь что-то не так.
– От обилия вопросов голова разболелась.
Владимир вздохнул, и что бы хоть как-то отвлечься от тягостных мыслей решил рассмотреть доставшийся ему в наследство посох. Конечно, разворачивать его полностью было неосмотрительно, а вот проделать маленькое отверстие и посмотреть на диковинный узор вполне.
Решив так, он аккуратно снял вещицу с полки и надорвал скользкую упаковку. Провел пальцем по резной поверхности, и с удивлением почувствовал тепло исходящее от темного дерева.
Заинтригованный странным поведением посоха, уже не обращая внимания на детскую конспирацию, расширил отверстие, и обхватил древко пальцами.
– В ладонь вонзилась тысяча мельчайших иголок. Тепло начало наполнять руку, пробежало к локтю, ушло в плечо, мгновенно, куда быстрее, чем это можно описать словами, заполнило все тело. Голова начала легко и приятно кружиться. Поплыла перед глазами легкая рябь. Зазвучала в ушах величественная мелодия.
Рябь сменилась вполне узнаваемыми образами, летящих в бешеном водовороте снежинок, и вдруг все исчезло.
Он все так-же сидит на своем месте в сонном купе покачивающегося вагона, идущего мимо высоких каменистых сопок, заросших серым бурьяном. Пробивается сквозь пыльное стекло свет уходящего к горизонту солнца, уже почти сползшего за растущие на вершине холма деревья, позвякивает в пустом стакане чайная ложка.
Все как всегда. Как минуту и полчаса назад. Дремлет, уронив бородатую голову на могучие кулаки отец Тихон, сопит, отвернувшись к стене так похожая на сгинувшую в огне ведунью девчонка, качается в такт движению лямка лежащего на верхней полке рюкзака.
И тут Владимир ощутил, что по спине пробежал неприятный холодок. Вызвало его нечто странное в увиденном. Что-то, чего он даже не заметил, но инстинктивно почувствовал.
Медленно, фиксируя каждую мелочь повел взгляд обратно. Проследил за оранжевым маятником синтетической брезентухи, перевел взгляд вниз, и обмер. Из-под одеяла, под которым, укрыв себя с головой, спала их спутница, виден был клок седых, неопрятно старушечьих, пегих волос.