Окаянное золото
Шрифт:
– Выходит и вправду ты с ней говорил. Но как-же так? Неужели ведунья, а как же я? Мне ведь в это во все верить не положено?
– от волнения речь Тихона стала вовсе не связной.
– А все одно... не могла она... А даже если и так. Кем бы не была, люблю я ее....
– Наконец произнес он. Взглянул на краешек заходящего солнца.
– Прошу, останься сегодня здесь на ночлег. Нет у меня сил здесь одному быть.
Поминки вышли скромные. Вареная картошка, десяток сорванных с грядки помидоров, парочка огурцов, лук, да несколько кусочков засохшего хлеба. В центре стола одиноко стояла бутылка Русской.
– Еще Варенька ее покупала. Вот и пригодилась.
– Тяжело выдохнул
– Прости, не могу больше.
– Пояснил он, заметив взгляд Тихона.
– Печень.
– Да я видел.
– Так-же лаконично отозвался тот.
– Коновал безрукий тебя штопал.
– Ага. Осколок.
– Терехин понюхал сухую корочку.
– Ты как понял?
– Я ведь до хиротонии, до рукоположения, то есть, врачом был. Хирургом. В Ростовском госпитале. Там и Вареньку мою встретил. Ее к нам в отделение по весне привезли, со множественными проникающими. Только ее увидел, и все. Понял. Моя она. А про нее никто и не верил, что выживет.
– Тихон потянулся к бутылке, но остановил руку.
– Пил я тогда крепко. Да там иначе никак было. Когда ее на стол положили, глянул, а там каша. Честно скажу, сам не верил. Два часа резал. Реаниматоры три раза аппарат выключать собрались. Мол, без толку все. Настоял. Режу, а сам чую, все зря. Тогда и зарок дал. Если вытяну ее, в священники пойду. И ведь не поверишь, а выжила. Чудом. Потом, когда все кончилось, я ее забрал, сюда перебрался.
– У меня крестников много. Архирей даже один отыскался. В местном Епископате. Помог. Поручился, на учебу направление дал. После, когда я церковную присягу принял, он мне вновь помог, приход дал. Худой, если честно. Весь причт только я да псаломщик. И тот уж месяц, как в больнице. Язва у него. Так три года настоятелем тут и пробыл. Хорош-плох-ли, да только вот в одночасье все кончилось.
– Не смогу теперь, да и здесь оставаться не хочу. Здесь все о ней напоминать будет. Уеду.
– Похоже, что говорил это Тихон не для сидящего напротив него Владимира, скорее просто размышлял.
– За суетой этой и не спросил, как звать-то тебя?
– вынырнул наконец Тихон из тягостных раздумий.
– Извини, ничего, что я на ты? Каким ветром тебя сюда к нам занесло. В прошлый раз говорил, кажется, я и запамятовал.
– Да ладно.
– Отмахнулся Терехов.
– По возрасту, так понимаю мы с тобой ровесники почти. Борода меня с толку сбила. А сейчас присмотрелся... Владимиром звать. Живу, жил вернее, во Владике. Капитаном по ранению со службы уволился, в бизнес подался. Да только не вышло. Задолжал крепко, совсем за горло братки взяли. А тут как раз случай. Приятель домишко в наследство получил, в Безверхово. Вот и надумал я там, в глуши пересидеть. Выждать пока накал не спадет. А вышло, что из огня да в полымя попал. Такое, что...
– Тебе, как у вас говорят, служителю церкви, по большому счету теперь со мной за одним столом сидеть, наверное, и то грех. Не знаю, как и сказать. Попал я в непонятную... историю. Дед Лехин, это того кореша моего армейского, колдуном оказался. Самый что ни на есть кощун. И вот, кровь из носу, понадобилось ему пе...
– Вовка сильно, до слез, прикусил язык.
– Ох, блин... Говорили в детстве, не болтай, когда ешь.
– Пояснил он, вытирая невольную слезинку.
– Так о чем это я?
– Он тряхнул головой, возвращаясь к нити рассказа.
– Да ладно, не суть. Короче сбежал я оттуда. Едва ноги унес. По дороге заплутал. Тоже вот разведчик называется. А в трех соснах заблудился. Кое-как на дорогу выбрался, а тут эти. Прости, если на рану соль сыплю, эти уроды... на жигуле своем. Попросил подвезти, а они... Вовка задумался, не зная, стоит-ли открывать истинную причину которая
– Да ладно...
– Махнул он рукой на осторожность.
– В доме дедовом я клад отыскал. Золотые червонцы. Много. А босяки эти в мешке его углядели. Меня по голове, да только не поделили. После, когда я очухался, в машину их забрался, сюда и доехал. Вот и вся история.
– Терехов хлопнул себя по лбу.
– Забыл совсем.
– Он порылся в кармане сыроватой джинсовки. Выложил на стол три тяжелых монеты.
– Вот, возьми за помощь.
– Я прихватил на всякий случай. А тебе нужно.
– Спасибо, не нужно.
– Тихон даже не взглянул на монеты.
– Не могу я твое золото взять.
– Казалось, он пропустил слова о кладе мимо ушей.
– Извини, за прямоту, но это жизнь, и никуда не деться... Тебе ведь на похороны деньги наверняка понадобятся...
– Попытался убедить Владимир.
– Продашь золото...
– Нечего хоронить.
– Через силу отозвался Тихон.
– Дотла все сгорело.
– Отчего-ж тогда решили, что она умерла?
– Знаю. Колечко ее в золе нашел, сплавилось, но узнал. А его, иначе никак снять нельзя было.
– Хозяин дома решительно встал.
– Не вышло у нас поминок. Да может и к лучшему. Давай я тебе вон... не диване постелю. А сам на сеновал пойду. Не могу в доме спать. А утром уж решай, как дальше быть. А то...
– Тихон обернулся от порога.
– Если хочешь, здесь пока живи. Я для себя уже твердо решил. Завтра во Владивосток уезжаю. Хоть и не волен я приход покидать, но ждать сил нет. Все одно уже... Прошение в епархию хочу отвезти. Ну... заявление по собственному желанию, если на мирской лад.
– А после?
– поинтересовался Владимир, в голове которого вдруг промелькнули сказанные ночным призраком слова.
– Никаких глупостей в голове нет? Я ведь тебе не врал... Все как сказала передал.
– В смятении душа.
– Привычный для священнослужителя оборот прозвучал сейчас диковато. Не верить сложно, однако и принять вдруг не просто. Осмыслить потребно. Одно скажу... глупостей не будет. В больницу вернусь. Не все еще позабыл... Доброй ночи.
– Он подхватил висящий на крючке тулупчик и плотно прикрыл за собой дверь.
Оставшись один, Владимир выключил свет, осторожно опустился на старый диванчик, укрылся теплым клетчатым одеялом и блаженно потянулся. Организм настоятельно требовал отдыха. Заснул, словно провалился в омут. Мгновенно и враз. А проснулся от непонятного звука. Приподнял голову от подушки, всмотрелся. Прямо перед ним, ясно виднелся силуэт сидящего за столом человека. Терехов моргнул, прогоняя невольную слезу, и с удивлением понял, что видит перед собой Варю. Все в том-же легкомысленном сарафанчике, с закинутой за плечо косой, она смотрела на него. Никакого страха, или оторопи Вовка не ощутил. За несколько последних дней он настолько привык ко всякой мистике, что отнесся к появлению ночной гостьи даже с некоторым сожалением. Сейчас он с куда большим удовольствием продолжил сон. Однако, понимая, что визит ведуньи вовсе не случаен, откинул плед и сел на скрипнувшем диване.
– Здравствуй.
– Произнесла Варя.
– Прости, разбудила...
– Она легонько катнула по столу лежащую на боку бутылку.
– Ты смотри... не допили даже?
– Ладно тебе.
– Смутился Владимир.
– Мы с Тихоном тут... это.
– Закончить язык не повернулся.
– Мы это... посидели немного.
– Чуть-чуть.
– Да ты не оправдывайся.
– Ответно усмехнулась Варя, - Ему теперь тяжело, я понимаю. Только не про то разговор.
– Она запнулась, помедлила, словно перебарывая себя, и закончила, словно бросилась головой в омут.
– Мне твоя помощь нужна. Помоги.
– Да как же... я помогу, в чем?
– Владимир встал, и сделал шаг, собираясь подойти к сидящей напротив собеседнице.