Окно в Полночь
Шрифт:
— Плутовка медленно, на цыпочках, подходит, вертит хвостом, с вороны глаз не сводит…
Вертела Цыпа не только хвостом, но и внушительным бюстом.
— …и говорит так сладко, чуть дыша…
— Григорий Викторович, вы еще неделю назад обещали рассмотреть возможность взять меня в штат, — тихо, с придыханием, прощебетала Цыпа.
— …голубушка, как хороша…
— У вас удивительный коллектив и изумительная рабочая обстановка!.. И как бы мне хотелось…
— …ну что за шейка, что за глазки…
— …стать частью вашей жизни, Григорий Викторович!..
Шеф,
— Григорий Викторович, я готова выполнять все самые серьезные поручения!..
— …от радости в зобу дыханье сперло…
Шеф, гордый и властный, мялся и краснел, как пацан. Остановись, мгновенье, ты прекрасно!.. Жаль, Валик все испортил. Он тихо кашлял, краснел, но не выдержал и заржал. Громко, заливисто, на весь кабинет.
Редактор отдернул руку от бедра Цыпы, глянул на нас, побагровел да как заорет:
— А ну пошли вон отсюда, бездельники! Премии лишу!
Валик хохотал, согнувшись пополам.
— Ну вот, все испортил, — я неодобрительно цокнула языком и, ухватив друга за покрасневшее ухо, потянула за собой.
— Васьк, пусти… — задыхался он от смеха, даже не пытаясь вырваться.
— Уволю к чертовой матери, тунеядцы!.. — неслось нам вслед.
— Ах, моська, знать, она сильна, коль лает на слона, — глубокомысленно изрекла я, и Валик согнулся в новом приступе смеха.
— Это откуда?..
— Здассьте! — я неодобрительно посмотрела на него. — Крылов. Басни. На все случаи жизни. На правах рекламы.
Кстати, об увольнении, то бишь — об отпуске. Я же хотела после каникул книжкой заняться… Мы остановились у лифта. Валик никак не мог успокоиться и, икая, хихикал, прислонившись к стене. Только надо ли лезть в эту странную полуночную историю?.. Я прошлась взад-вперед по коридору и решила, что надо. Лучше сейчас. Может, закончу — и глюки подеваются куда-нибудь. Жить с ними бок о бок всю оставшуюся жизнь я точно не хочу. Решено.
Громко хлопнула дверь, и мы вздрогнули от неожиданности. Мелко застучали каблучки.
— Как думаешь, у нее получилось?.. — очнулся Валик, наконец перестав хихикать.
— Вряд ли, — я с любопытством прислушалась к нервному семенящему цоканью. — Гришу же жена прибьет, она же полковник полиции.
Цыпа появилась надутая, с видом, что круче нее только яйца. Посмотрела на нас, как на парочку вредных микробов, и в ярости нажала на кнопку лифта. Мы проводили внештатницу дружными ухмылками. Кажется, она здесь больше не появится.
— Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна… — прокомментировала я.
Следом явил себя встрепанный шеф. Посмотрел на нас угрюмо и велел идти работать. А сам застегнул пуховик, нахлобучил шапку и срулил.
— …да только все не впрок, и в сердце льстец
Валик фыркнул:
— На обед или чтобы здесь не палиться?.. — предположил, садясь за комп.
Я пожала плечами, садясь за свой стол и открывая файл с книгой. Хватит сходить с ума от безделья. Занять себя — полезнее, глядишь, не зря рехнусь… Валик посмотрел на меня со значением, но приступить к расспросам не успел. Народ прорвало. Сначала прилетела, щебеча что-то в трубку сотового, Анюта, следом, стуча зубами, Игорек, а за ним — Санька.
Он же, посмотрев на меня хитро, объявил:
— Вась, пляши, идет твой поклонник!
— Кто? — не поняла я.
— Кирюша, — весело пояснил Игорь. — Мы едва вперед него в лифт успели, чтобы тебя предупредить.
— Меня нет!.. — я спряталась под стол.
«Кирюшей» с легкой руки шефа величали Кирилла Владимировича, одного из внештатников. Сей субъект, седина в бороду — бес в ребро, так проникся моей славянской внешностью и пушистой косой ниже талии, что однажды прилюдно предложил, цитирую, «дружить по четвергам, пока благоверная в ночь дежурит». За что, несмотря на почтенный возраст, был с позором послан в пешее эротическое путешествие и оскандален на всю редакцию. И когда он по пятницам являлся за гонораром, мне приходилось либо держать оборону, либо… Да, мудро прятаться, если настроение не то.
Хлопнули двери лифта. Игорь с Санькой предвкушающе захихикали. Я затаила дыхание.
— Приветствую, коллеги! — по кабинету поплыли тягучий бас и убойная доза острого парфюма. Я зажала нос, чтобы не чихнуть. Не выношу такие запахи… — А где Василиса?
— Отошла, — кратко и сурово отозвался Валик.
— В мир иной?.. — не то расстроился, не то обрадовался «поклонник».
Обойдешься! Размечтался!.. Я буду жить и долго, и счастливо, и без ваших молитв!
— По делам.
— Жаль, — огорчился дядька. — А скоро будет?
— Не знаю, — друг пожал плечами и сдал меня с потрохами: — У нее отвратительное настроение с утра, авитаминоз и зимняя депрессия, — и глубокомысленно добавил: — С девушками к тридцати, знаете ли, такое бывает.
Меня перекосило. Я те это припомню…
— Депрессия? — хохотнул «Кирюша». — Надо же, слово забугорное прихватили и прикрываетесь им, чуть что… Чушь! Мужика ей надо, да выпендривается слишком!
Я чуть не застонала в голос. Опять!.. Да что ж им всем неймется-то!.. Мешает им моя личная жизнь, что ли?..
— Вообще-то Вася занята, — вставил Валик.
— Да-а-а? — протяжно хмыкнул поклонник.
— А кем? — высунулась из «клоаки» Анюта.
Я удивленно притихла. Без меня меня женили, что ли?
— Или чем? — уточнил вредный «Кирюша». — Работой и только работой?
— Мной, — сообщил друг солидно.
Я умилилась. Да мое ты солнце!
— Э-э-э, нет, ты не в счет, — разочарованно буркнула Аня. — Ты у нее пожизненный…
— Кирилл Владимирович, а вам в бухгалтерию не надо? — вкрадчиво вставил Валик. — У Софьи Викторовны сегодня укороченный рабочий день, она в любой момент может домой уйти.