Окопники
Шрифт:
Взяв связного, Бурцев направился вдоль опушки леса к вершине холма, где занимала оборону рота Гуркина. Шагал он быстро, размашисто, так что идущему следом за ним связному — низкорослому худенькому бойцу со смуглым лицом южанина — приходилось все время его догонять. По самой кромке леса пролегла только что проторенная тропинка. От нее через каждые пятьдесят метров уходили в сторону дороги глубокие следы — там за стволами деревьев притаились пограничники. Кое-кто из них устроился на деревьях.
— Не холодно там? — спросил Бурцев у одного из бойцов, забравшегося на развилку высокого вяза.
— Здесь
Поднявшись на вершину холма, Бурцев отыскал роту Гуркина и вместе с ним решил еще раз осмотреть местность. Позиция первой роты была довольно удобной. Впереди открывалась широкая равнина, что позволяло постоянно держать ее под прицельным огнем пулеметов и противотанковых ружей. Затем дорога круто поднималась по склону холма и уходила в лес. Здесь она на всем трехкило
метровом участке была заминирована. Путь для отхода у немцев оставался один — через лес. Там и встретят их огнем автоматчики.
Приказав разведчикам Голубева усилить наблюдение за дорогой, комбат прошел на КП Гуркина, расположенный в неглубоком овраге. Достав из планшета карту, еще раз взглянул на обозначенные на ней кружочками и стрелками огневые позиции батальона.
— Предупредите всех, — сказал он командиру роты, — огонь без приказа не открывать. Надо дать возможность всей колонне втянуться в лес и только после этого начинать. Ясно?
— Ясно, — ответил Гуркин, — об этом я лично предупредил всех.
— Добро, — сказал Бурцев и только сейчас заметил сидящую под деревом Олю.
— А где наш военврач? — спросил он.
Оля поспешно поднялась и, вытянувшись, доложила:
— Во второй роте, товарищ подполковник.
— Хорошо. А новый год вы уже отметили?
— Только что собирались, — опередил её Гуркин. Отцепив висевшую на ремне флягу, он налил в крышечку немного спирту и протянул ее комбату.
— За удачу, — сказал Бурцев и, запрокинув голову, выпил одним глотком. И как раз в это время заметил торопливо бегущего к оврагу Голубева.
— Едут, — с трудом переводя дыхание, выпалил лейтенант. — Судя по всему, колонна большая.
— Наконец-то, оживился Бурцев. — Откровенно говоря, я боялся, что они ночью не появятся. А нам дорог каждый час.
Он прислушался и в ночной тишине отчетливо уловил далекий надрывный рев моторов.
— Передайте: всем приготовиться, — приказал Бурцев и стал напряженно всматриваться в сторону дороги.
На вершине холма появились выкрашенный в белый цвет бронетранспортер и следом за ним несколько мотоциклистов. Проехав метров двести, они остановились. Дверка бронетранспортера открылась, и на дорогу выпрыгнул высокий сухопарый немец. Осмотревшись по сторонам, он не спеша прошел к занесенному снегом кювету и повернулся спиной к ветру. Двое мотоциклов последовали его примеру.
Еще несколько минут они стояли у транспортера, прикуривая по очереди от зажигалки. От разгоревшихся сигарет летели искры.
— Как будто у себя дома, — процедил сквозь зубы Голубев и крепко выругался.
— Видать, еще не попадали в переплет, — заметил
Гуркин.
Бронетранспортер вновь тронулся, медленно спускаясь со склона. Следом за ним покатили мотоциклы с колясками. В каждой из них сидели солдаты с укрепленными на треногах
Вскоре на том самом месте, где только что стоял бронетранспортер, появился грузовик с высоким кузовом, крытым брезентом. За ним — второй, третий. Это были широкие тупорылые «шкоды» с белыми усами — ориентирами, укрепленными на передних крыльях возле радиаторов. На прицепе у каждой были противотанковые пушки. В крытых кузовах, где мерцали огоньки сигарет, сидели расчеты. Машины шли почти впритирку одна за другой, и от гула и тяжести, словно в ознобе, мелко вздрагивали деревья.
Насчитав уже более тридцати автомашин с орудиями, Гуркин вопросительно посмотрел на комбата, как бы спрашивая — справимся ли с такой силищей?
— По — видимому, усиленный противотанковый дивизион, — поняв его взгляд, заметил Бурцев. — Орудия они развернуть не успеют, а с расчетами мы разделаемся быстро. Главное, чтоб там, впереди, наши вовремя взорвали мост…
Минуты тянулись как вечность. Поглядывая на часы, Голубев не спускал глаз с проходившей по дороге автоколонны. Сухой морозный воздух пропитался запахом бензина и гари.
«Кажется, все», — отметил про себя Голубев, когда на вершине холма появился бронетранспортер с мотоциклистами — точно такой же, что шел в голове колонны.
Разведчики по цепочке доложили: «Колонна кончилась. На дороге к лесу машин больше нет». Бурцев выпрямился и, обращаясь к Гуркину, скомандовал: «Взрыв!»
Командир роты поджег бикфордов шнур и, увидев, как на снегу запульсировала синеватая искрящаяся струя, впился глазами в движущийся по дороге транспортер. Секунда… три… пять…
Наконец, над дорогой взметнулся высокий огненный смерч. Словно натолкнувшись на что-то, транспортер неуклюже подпрыгнул и, объятый пламенем, тяжело рухнул на землю.
В тот же миг лес содрогнулся от множества оглушительных взрывов, пулеметных и автоматных очередей. Над дорогой поднялись густые клубы черного дыма. Машины, которые с ходу налетали на мины, тут же вспыхивали огненными султанами, окрашивая снег и деревья в багровокрасный цвет. Те, что мчались следом, не успев затормозить, с треском врезались в них и тоже загорались одна за другой, обрастая языками пламени. Из пылающих кузовов темной бесформенной массой, давя и подминая друг друга, выпрыгивали на дорогу обезумевшие от страха немцы, вскакивали и снова падали, скошенные шквальным огнем пограничников. В первые мгновения со стороны автоколонны не раздалось ни одного ответного выстрела. Но вот прошла минута — другая, и из-под колес изуродованных машин, из кюветов замелькали вспышки выстрелов.
Наблюдавший за боем Бурцев понял, что стоит упустить какие-то секунды — и оставшиеся в живых немцы придут в себя, залягут вдоль противоположной опушки леса, и тогда их оттуда нелегко будет выбить. Взглянув на лежащего рядом командира роты, он подал ему знак, выхватив пистолет, громко крикнул:
— В атаку! За мной!
Первым следом за комбатом бросились Гуркин и не отстававший от него ни на шаг Чикунда. За ними поднялись остальные бойцы роты. Дым первых взрывов рассеялся, и вокруг стало светло, как днем. Теперь было видно, как среди деревьев, утопая в глубоком снегу, метались одинокие фигуры немцев, беспорядочно отстреливаясь из автоматов.