Октябрь, который ноябрь
Шрифт:
– Товарищ капитан, разрешите вопрос?
– прервал молчание спутник-автоматчик.
– Давай.
– Так кто они такие?
– "попутчик" кивнул на тела.
– Понятно, что секрет, но хотя бы приблизительно?
– Оттого и секрет, что мы не знаем. Рвут нить, гады. Надо бы напрячь разум, сопоставить факты, да времени не хватает. Может, завтра выдохнем, сосредоточимся.
– Да, день-то сегодня какой будет. Вернее, ночь, - боец улыбнулся.
Это верно. Для бойцов 60-х - исторический День. Собственно, так и есть, с этим не поспоришь. А тут, то за ногу эгоистично
Громоздкий грузовик осторожно зарулил в ворота морга. Боец помог подбитой начальнице спуститься на землю и прокомментировал:
– Трудное заведение, как в первый раз заглянул, аж дрожь пробрала. А вчера стоял тут в карауле, притерпелся. Дело тяжкое, но нужное.
– Именно. Тем более, мы сегодня на эту ярмарку со своим товаром, - Катрин похромала внутрь.
– Вид у вас, госпожа Мезина... Внушаете серьезные надежды, что скоро к нам пожалуете на общих основаниях, - поздоровался бессменный лохматый врач.
– Нет уж, меня пусть по месту жительства положат-обмоют, - пробурчала шпионка и объяснила ситуацию...
– Осмотр тел, конечно, проведу, - заверил доктор.
– Для вас, Екатерина Олеговна, все что угодно. Но с отдельным помещением для вновь прибывших - извините-с. Попросту нет мест, сами знаете.
– Вопрос не общей организации, но безопасности, - пояснила Катрин.
– Пусть на полчаса, но нужна отдельная комната. И отогнать всех лишних.
– Могу свой кабинет предложить, - анатом принялся убирать завал бумаг со стола.
– Но разогнать всех посетителей... Разве что револьверной пальбой.
– Да, проблема. Ладно, в машине процедуру проведем. Глянете клиентов прямо там?
– С превеликой готовностью.
Катрин вышла, попросила у бойцов закурить, но тут во двор влетел "лорин-дитрих", из почтения к скорбному месту вполсилы заскрипел тормозами. Высадилась энергичная и очаровательная товарищ Островитянская, сходу обвиняюще ткнула пальцем:
– Допрыгалась, Екатерина!? А тебя предупреждали!
– Ладно-ладно. Ничего катастрофичного. Кроме результатов операции. Как раз по этому поводу тебя и побеспокоила.
– Да я примерно догадалась, - без особого восторга кивнула оборотень, извлекла из своего бездонного под-карманья английскую булавку и пришпилила оборванный ворот напарницы.
– Между прочим, такой подход слегка унизителен. Вроде как завотделом, пользуюсь определенным уважением, дел уйма, а тут работай на четверть ставки примитивной ищейкой.
– Кто виноват что твое чутье в этом городе вне конкуренции? Вы уж сделайте одолжение, товарищ Островитянская, введите запашок в свою личную картотеку.
– Еще и измывается она!
– возмутилась Лоуд.
– Ладно, полезу нюхать мертвяков. Я, между прочим, за дело всей душой болею, хотя и не подставляю ляжки под шальные пули.
Товарищ оборотень забралась в кунг и приступила к экспертизе. Катрин, дабы не мешать исследованиям, присела на подножку грузовика.
Процесс много времени не занял, Лоуд спрыгнула на бренную грязь двора, заложила руки за спину и принялась прогуливаться вдоль борта
– Что, так неоднозначно?
– осторожно уточнила Катрин.
– Как сказать. Мы, люди и нелюди науки, предпочитаем не делать скоропостижных выводов. Обоняла я тщательно - запахи свежие, это ты правильно сразу же меня вызвала. Несомненно, у нас тут гомо сапиенсы, несмотря на разрисовку. Но! Во-первых, они на наркотиках или не совсем были здоровы. Определенно - морфий.
– Ну, это здесь случается. Давеча о кокаине речь зашла, нынче морфинисты.
– Случается. Здесь все случается. Некоторые вот специалистов, не закончивших мысль, перебивают.
– Пардон. Я в дискуссионном порядке.
– А вот не надо этого!
– нервно потребовала оборотень.
– Тут наука - материя строгая, не требующая непременных препирательств. Мы вот только что с товарищем Даном, Либером и Мартовым[38]... дискутировали. Возникли явные разногласия по процедуре открытия Съезда. Так бы херами и обложила, а потом ножичком по глотке. Оппортунисты, либероиды и шмондюки!
– Виновата, не учла напряженности политического момента.
– Именно! Я уж подумываю, не перейти ли мне в вашу боевую секцию. Видят боги, у вас там вреднее для слуха, но полезнее для нервов. Вообще политическая борьба - крайне изнуряющее занятие, - товарищ Островитянская тяжко вздохнула.
– Так вот, кроме следов морфия и странного отсутствия признаков любого алкоголя - согласись, настораживающий аспект - в букете присутствует еще что-то. Сейчас впопыхах выделить и определить не берусь. Но это нездешнее.
– Что, есть вероятность?
– с упавшим сердцем уточнила Катрин.
– Вероятность всегда есть. Мы же ходим по мирам. И при всей нашей исключительности и незаменимости, уникальной данную способность назвать нельзя. Но ты не паникуй раньше времени. На наши, как вы антинаучно выражаетесь, "Эльдорадские" запахи тут один намек. Скорее, какой-то вариант поскакучих прохиндеев по типу дурачка Ганна или твоего есаула.
– На тех шмондюках татуировок нет.
– Я и говорю: развели проходной двор. Те сюда, эти отсюда. Сплошные Пришлые, дыхнуть негде. В общем, нужно анализировать. О, наследничек заявился!
– оживилась оборотень.
– Я уж хотела спросить - в "Кресты" вы его упекли, что ли?
Во двор морга въезжал Гру. На велосипеде юный шпион сидел так себе, вихлял рулем, вот с трудом обогнул глубокую лужу.
– Где пропадал, поганец?
– поинтересовалась любящая маманя.
– На крышах, - исчерпывающе объяснил мальчишка.
– Карлсон педальный. Польза-то была?
– требовательно прищурилась оборотень.
Гру с облегчением спешился, достал из кармана чуждый этому небу и эпохе фотоаппарат:
– Ну. Улики.
Катрин листала фото: винтовка - маузер-98, с хорошей оптикой, но вполне законной, аутентичной... патроны и гильзы, крупным планом, но разглядеть на крошечном экране сложно. Похоже, пули не совсем стандартные. Что-то черное, практически неразборчивое. Вот оно еще крупнее, подсвеченное фонариком, но все равно не разобрать.